Для понимания и определения места грамматики в обучении нужно рассмотреть в целом ее значение для языка.
Современными исследователями установлено, что со второй половины XX века в лингвофилософских исследованиях наметилась тенденция изучения феномена языка как метаструктуры, как живого организма, способного не только к саморазвитию и саморефлексии, но и к воздействию на общественное сознание, на социальные структуры и исторический процесс. В основе этого междисциплинарного исследовательского направления лежит интегральный подход к феномену языка, не замкнутый на проблемах внутренней лингвистики, а ведущий к семасиологическим проблемам и экстралингвистическим категориям.
Это направление представлено исследованиями в области философии (М. Фуко, Ю. Хабермас), филологии (Н. Хомский), психологии и психолингвистики (Б. Уорф, М. Кроул, С. Скрибнер, В. Петренко), а также в области художественного осмысления действительности (роман Л. Арагона «Бланш, или Забвение») и имеет большой креативный потенциал, как и его объект — креативный язык.
Обозначенное направление берет свое начало в концепции языка Вильгельма фон Гумбольдта, рассматривавшего язык как структуру, детерминирующую духовное развитие человечества. Таким образом, в научном мире генетическая линия, идущая от гумбольдтовской идеи о сущности языка как деятельности к лингвофилософским концепциям второй половины XX века, не прерывалась в своем развитии и была представлена немецкой школой (Х. Штейнталь, К. Фосслер, Л. Шпитцер), отечественной лингвофилософской мыслью (А.А. Потебня, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев, Г.Г. Шпет), американскими (Э. Сепир, Б. Уорф, Н. Хомский), западноевропейскими (М. Фуко) и японскими неогумбольдтианцами. Из современных отечественных исследований в этой области следует отметить работы О.А. Радченко, В.П. Даниленко, И.С. Ревякова, В.Л. Шульца, Т.М. Любимовой.
У Гумбольдта были предшественники. Как показал Радченко, критическое отношение к универсалогическому взгляду на язык созрело еще в Новое время, в частности, у Фрэнсиса Бэкона, настаивавшего на необходимости создания особых грамматик для разных языков, и у Иоганна Гердера, который считал, что в любом языке запечатлен разум народа, создавшего этот язык. Но Бэкон и Гердер лишь подготовили почву для гумбольдтианской революции в языкознании.
Во всех языковых концепциях гумбольдтианского направления, по мнению Шульца и Любимовой, прослеживается родство, и оно «выявляется, прежде всего, по линии осмысления глубинных лингвистических процессов, глубинной сущности языка». Такой глубинной сущностью является грамматика английского языка. «По мысли М. Фуко, определяя внутренние законы грамматики, мы устанавливаем глубинное родство языка со свободой воли человека». Один из ведущих отечественных психологов В.Ф. Петренко отмечает, что в многочисленных работах зарубежных исследователей языка в рамках гумбольдтовских идей показано, как структуры языка, организуя человеческое восприятие и опыт, влияют на структуры общественного сознания и как следствие — на мировоззрение и на мироустройство. Анализ соотношения явлений языка и идеологии в социальном аспекте приводит исследователя И.С. Ревякова к выводу о том, что идеология способна через язык, задействуя все три его функции — познавательную, определяющую и информативно-обменную, влиять с их помощью на человеческое мышление. Мышление программируется языком, так как носители одного и того же языка мыслят стандартными схемами, синтаксическими конструкциями, системой времен, присущими данному языку. Отсюда с очевидностью вытекает проблема лингвоэкологии — бережного и осторожного отношения к языку как дару свыше, сохранения и поддержания его чистоты. Гумбольдт считал язык не делом народов, а даром им свыше, а Хайдеггер — самой священной из всех ценностей народа.
Таким образом, следует отметить два момента:
1) язык — это живой организм, скелетом которого является его грамматический строй; 2) язык — это созидающий процесс, с одной стороны, обусловливающий духовную деятельность, а с другой — сам обусловленный ею.