Механизм демократии как средства преодоления противоречий
К созданию такого механизма демократии как средства преодоления противоречий направлены преобразования в нашей стране. Задача при этом состоит в том, чтобы построить гражданское общество, где верховенство принадлежало бы законам, выполняемым всеми членами общества (гражданами), независимо от их положения. Но законы общества могут быть в разной степени социально справедливыми. Необходимым условием их максимальной социальной справедливости при данных исторических условиях является не только обеспечение демократических свобод, но и свобода в установлении самых различных форм собственности, когда по существу (а не на словах) обладателями собственности станут производители материальных и духовных благ, когда труд из подневольного, регламентированного полуфеодального станет свободным. Эти законы должны аккумулировать также международно признанные общечеловеческие права людей.fi Положение личности в обществе определяется, как указывал еще I К. Маркс в своих «Экономических рукописях», по крайней мере тремя моментами: во-первых, характером собственности, т. е. формой присвоения человеком материальных и духовных благ и отношением его к продукту своей деятельности; во-вторых, характером труда человека и, в-третьих, отношением человека к другому человеку.
В гражданском обществе главным действующим лицом выступает человек-собственник. Еще Ж. Ж. Руссо образно утверждал, что первым членом такого общества был первый человек, который огородил участок общей земли кольями, сказал: «Это мое» — и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить. Тем самым была заложена частная собственность, которая на всем протяжении развития человеческой цивилизации вступала в противоречие с общественной формой собственности, что нашло свое отражение в коллективности и индивидуализме. Это противоречие регулируется при помощи государства, которое руководствуется не только критериями частного интереса, но и суждениями общественных потребностей, отражающими политику борьбы и компромиссов.
В этом плане интересны рассуждения американского профессора Гарольда Бермана относительно эволюции частного права собственности, который считает, что сегодня в американском праве, так же как и в других цивилизованных правовых системах, имущественные права и право собственности вообще сильно ограничены в интересах как социальной справедливости, так и экономического развития. В США, так же как и в других индустриально развитых странах, производство и распределение товаров и ресурсов осуществляются главным образом не отдельными индивидами, а организованными группами и объединениями людей. Значительная часть того, что называется частной собственностью в США, в советском праве называется коллективной или общественной собственностью. Более того, сама концепция разделенной собственности, по которой разные люди или разные группы людей могут иметь различающиеся права владения на одну и ту же землю, товары, другую вещественную и невещественную собственность, находится под существенным контролем власти на различных уровнях: на местном, на уровне штата, на федеральном уровне. Регулируемая рыночная экономика, в которой существуют имущественные права индивида, определяется сдержками и противовесами социальных и государственных интересов.1
Поэтому даже в результате перехода всех средств производства в общенародную собственность государство не упраздняется, а наоборот, продолжает оставаться важнейшим политическим институтом, ибо это не может устранить противоречия коллективного и индивидуального.
В начале XX в. существовала теория правового государства, как буржуазного, так и социалистического. Русский ученый Б. А. Кистяков- ский в своей статье «Государство правовое и социалистическое» считал правовое государство не только высшей формой государственного быта, которую выработало человечество, но и моментом классовой борьбы, причем социалистическое государство есть еще более высокая форма государственности, отражающая единение с народом, осуществляющая принцип, провозглашенный правовым государством.
Особо подчеркну, что становление на практике западной модели правового государства, с формальной точки зрения, завершилось в конце 60-х~начале 70-х гг., а становление социалистического правового государства было прервано так же, как и формирование начал гражданского общества после осуществления сталинского понимания роли государства в строительстве нового общества.
Ставя задачу формирования правового государства в российском обществе, мы не должны идеализировать, а тем более копировать утвердившуюся на современном Западе модель правового государства. Не следует забывать, в частности, о том, что когда мы говорим о разных вариантах или моделях правового государства, провозглашаемых в конституциях Испании, Германии, Франции или любой другой страны, то имеем в виду, естественно, не некое абстрактное в классовом отношении правовое государство, а буржуазное правовое государство. Аналогично, когда говорим о «связанности» этого государства правом, то имеем в виду связанность его не каким-то другим, а именно буржуазным правом.
Разработка концепции правового государства как наиболее полно соответствующей обществу цивилизованной формы организации политической государственной власти предполагает не только отрицание устоявшихся догм, но и использование общечеловеческих ценностей при анализе путей формирования в обществе устойчивого правопорядка, законности и конституционности, места и роли правоохранительных органов в системе расширяющегося народного самоуправления, утверждения во всех сферах жизни плюрализма мнений и суждений, словом, возможность обеспечить всестороннее развитие личности в условиях социальной справедливости
Главное в конечном итоге — какое место занимает человек в системе ценностей того или иного государственного или общественного строя, какие реальные возможности ему предоставлены обществом, какими правами он пользуется, какое качество жизни ему обеспечивается. Именно данные критерии определяют преимущества и перспективы той или иной социально-политической системы. Это особенно актуально в современных условиях изменяющегося с космической скоростью мира, когда в нашем обществе в процессе его обновления все более остро встает проблема гуманизации, «очеловечения» всей системы общественно-политических отношений.
Многие вопросы, связанные с формированием правового государства, останутся без ответа, если мы не определим, какова роль личности в этих процессах, что нужно практически сделать, чтобы освободить личность от чрезмерной опеки командно-административной системы управления, какие существуют противоречия между личностью и государством и каков механизм их разрешения. Ряд публикаций последнего времени показывает актуальность этой проблемы, причем подчеркивается, что личность со всеми ее социальными качествами (правами и обязанностями, свободой и ответственностью, сознанием, культурой, нравственно-гуманистическими началами) качественно характеризует правовое государство, ибо активизировался человеческий фактор в проводимых преобразованиях. В силу этого сегодня личностная проблематика крайне обострилась, стала одной из наиболее чувствительных.
Все государственные органы должны стать реальным средством обеспечения достойных условий жизни гражданина в экономической, социальной, политической и духовной сферах жизни общества, с одной стороны, а с другой — гражданин обязан освободиться от иж- дивенческо-выжидательных позиций, активизировать свою предприимчивость в реализации индивидуального интереса, сопряженного с общественным.
Такой подход в целом со стороны законодателя, с нашей точки зрения, повышает гражданскую и политическую активность личности, усиливает ее ответственность за результаты своей деятельности. В то же время практика реализации прав личности в нынешних условиях требует и более широкого использования основополагающего принципа правового регулирования — «дозволено все, что прямо не запрещено законом», т. е. перехода от разрешающей, в большей мере к регистрирующей форме правового регулирования, что в свою очередь связано с активизацией разработки как правореализующих, так и правоохранительных юридических норм, направленных на защиту свободы личности, ее неприкосновенности и безопасности, что нашло свое отражение в концепции действий в сфере прав человека, содержащейся в Российской декларации прав и свобод человека.
Это вполне соответствует ст. 5 Декларации прав человека и гражданина 1789 г., где отмечалось, что «все то, что не воспрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден к действию, не предписанному законом». Следовательно, закон должен воспрещать лишь такие деяния, которые вредны для общества.
Реализация этой стратегической линии с необходимостью включает перевод идей на язык конкретных нормативно-правовых актов, практических решений, так как право опосредует взаимоотношения личностей в рамках как социальной, так и политической системы общества. Как показала историческая практика развития нашего общества, не являются исключением и отклонения в действиях должностных лиц, идущих вразрез с интересами личности, что наиболее сильно проявилось в отчуждении народа не только от собственности, но и от участия в управлении государственными и общественными делами. Вспомним, что еще Ф. Энгельс в своем введении к работе К. Маркса «Гражданская война во Франции», обобщая опыт Парижской коммуны, подчеркивал, что победивший рабочий класс, чтобы не утратить завоеванную власть, «должен обеспечить себя против собственных депутатов и чиновников, объявляя их всех без всякого исключения сменяемыми в любое время».
Эта идея не только должна найти свое выражение в законе о порядке отзыва депутатов Федерального Собрания, но и получить практическое воплощение в принципиальнейшем положении об ограничении двумя сроками подряд возможности занимать свои должности лицам, избираемым или назначаемым органами государственной власти. Таким образом, все более очевидна ситуация, при которой власть для народа становится властью самого народа.
Здесь уместно вспомнить следующее предостережение К. Маркса о том, что «"бюрократия" есть "государственный формализм" гражданского общества. Она есть "сознание государства", "воля государства", "могущество государства" как особая корпорация ("всеобщий интерес" может устоять как "особый интерес" против особого интереса лишь до тех пор, пока особое, противопоставляя себя всеобщему, выступает в качестве "всеобщего"). Бюрократия должна, таким образом, защищать мнимую всеобщность особого интереса...»