1.3. Формы взаимозависимости, рамки свободы и структуры личности
Таким образом, мы видим, что категория взаимозависимости играет очень важную роль в теоретических построениях Норберта Элиаса. Она может быть разъяснена через аналогию с игрой в шахматы: « Как и в игре в шахматы, любое действие, совершенное с относительной независимостью, представляет собой ход на социальной шахматной доске, который неизбежно вызывает ответный ход другого индивида (на самом деле на социальной шахматной доске речь идет о многочисленных ответных ходах, осуществляемых многими индивидами), ограничивающий свободу действия первого игрока». Общество, следовательно, представлено как подвижная и меняющаяся ткань многочисленных взаимных зависимостей, связывающих индивидов друг с другом.
Однако социальная ткань испещрена и многочисленными формами пересекающихся взаимосвязей. Норберт Элиас называет «фигурацией» (иногда переводимой также как «конфигурация» или «формация») специфические формы взаимозависимости, связывающие индивидов между собой. Эти формы могут быть самыми разнообразными: от партии в карты («Четыре человека, севшие за стол, чтобы сыграть в карты, образуют фигурацию. Их действия являются взаимозависимыми».) до нации или международных отношений. Эти фигурации отличают друг от друга длительность и сложность цепочек взаимосвязей, объединяющих индивидов. Как полагает историк Роже Шартье, исследователь, анализирующий взаимозависимости, исходит из того, что «зависимости, которые связывают индивидов между собой, не ограничиваются теми зависимостями, которые они познают благодаря опыту или осознанию». Например, бразильский крестьянин и нью-йоркский биржевой маклер, спекулирующий на курсах природных ресурсов, совсем не обязательно осознают цепочки взаимозависимости, устанавливающие связь между ними. Мы возвращаемся здесь к одному из противоречий, которые свойственны конструктивистским подходам: чем более структуралистские социологии расширяют свое видение и выходят за пределы сознания и знания индивидуальных акторов, тем более они теряют остроту видения того, что касается интеракций и повседневного знания.
Когда говорят о взаимных зависимостях, то вовсе не обязательно имеют в виду равноправные или сбалансированные отношения. Можно допустить существование взаимозависимостей, основанных на равновесном обмене, однако конфигурации, которые анализирует Норберт Элиас, в целом отмечены неравенством, доминированием и властью. Власть Норберт Элиас понимает не как субстанцию, которой «кто-то» «обладает», но как характеристику, связанную с отношениями взаимозависимости: «даже если мы в большей степени зависим от других, нежели эти другие зависят от нас, они имеют над нами власть». Но если отношения неравноправны, то каждая сторона по-своему испытывает принуждение. Так, в «Придворном обществе» Норберт Элиас показывает, каким образом Людовик XIV («Король– Солнце») даже притом, что он обладал большей свободой, чем другие акторы французского общества той эпохи, не мог делать всего, что пожелает, ибо он также был включен в сеть взаимозависимостей, присущих придворному обществу. Таким образом, понятие взаимозависимости и соответствующее ему понятие рамок действия дают возможность по-иному взглянуть на эту ставшую банальной тему о роли «личности» в истории.
Последние уточнения позволяют увидеть, насколько плодотворными могут оказаться эти понятия для преодоления другой классической оппозиции, имеющей более непосредственно политическое звучание, а именно оппозиции, противопоставляющей свободу и детерминизм. После появления работ Норберта Элиаса этот вопрос нельзя более обсуждать с позиций «все или ничего»: «существует ткань взаимозависимостей, в которой индивид обнаруживает рамки индивидуального выбора и которая одновременно устанавливает его пределы»В таком случае степень автономии (и, следовательно, зависимости) для каждого актора в каждом отдельном случае должна устанавливаться с помощью конкретного социологического анализа. Впрочем, Норберт Элиас замечает, что цепочки взаимозависимости в наших современных, более сложных обществах стали гораздо длиннее и что индивид оказывается на пересечении гораздо более разветвленных сетей взаимосвязей.
В то же время это понятие взаимозависимости позволяет нам преодолеть слишком упрощенное каузальное видение социальных процессов по типу «А является причиной В». Речь здесь идет о взаимосвязях между индивидуальными действиями, а не об односторонних отношениях. Эта взаимосвязь между элементами в социальных науках очень часто осмысливалась через понятие системы. Указание на то, что элементы «образуют систему», означает, что они воздействуют друг на друга и посредством друг друга. Тем не менее, рассуждая подобным образом, мы часто наделяем слишком большой связностью и стабильностью то, что объединяет эти элементы (система имеет свои границы и отделена от прочих систем). Поэтому Норберт Элиас предлагает заменить понятие системы понятием фигурации: последнее «не связано с идеей целостности, полностью замкнутой на самой себе или наделенной имманентной гармонией».
Но взаимозависимости, в которые включены индивиды, по Элиасу, действуют не только как внешние принуждения. Они также участвуют в формировании внутренних структур личности. Индивид, таким образом, на протяжении всей своей жизни вовлекается во множество связей, которые ему предшествуют (семья, социальная группа, нация и т. д.), будучи зачастую продуктом длительного исторического развития, и которые способствуют формированию его чувств и мышления. Именно здесь появляется понятие габитуса, старого термина латинского происхождения. Согласно Норберту Элиасу, габитус есть социальный «отпечаток», налагающийся на личность, продукт различных конфигураций, в рамках которых действует индивид.