2.4. Социология действия: логика практики
Одним из наименее известных аспектов социологии Пьера Бурдье является его социология действия, которая впервые была изложена в 1972 г. в работе «Эскиз теории практики» и получила дальнейшее свое развитие в 1980 г. в книге «Практический смысл».
Развиваемая в русле философии Людвига Витгенштейна и Мориса Мерло-Понти (1908-1961), социология действия Пьера Бурдье исходит из критики интеллектуалистских подходов, т. е. теорий действия, сводящих действие к интеллектуальной точке зрения того, кто наблюдает за действием, в ущерб практической точке зрения того, кто действу-
1 Bourdieu P. Sur le pouvoir symbolique // Annales. 1977. №3.
ет. Таким образом, «интеллектуализм вписан в факт включения в предмет умозрительного отношения к нему, в подмену практического отношения практикой отношения к предмету, свойственного наблюдателю». Именно в этом смысле интеллектуализм является объективизмом, охватывающим действие извне и сверху как объект познания, без учета отношения агента к своему действию. В результате объективизм интеллектуалистского толка наделяет a priori, как это показал Бернар Лакруа, представленные извне и проанализированные социологом объекты («СССР», «Франция», «государство», «политика города», «рабочий класс» и т. д.) — по образу вещи — однородностью и содержанием, которыми эти объекты не обладают.
Такому теоретическому и умозрительному отношению к действию, которое многие философы и социологи ошибочно приписывают агенту, сообщая тем самым универсальность своей собственной позиции рефлектирующего наблюдателя, Пьер Бурдье противопоставляет практическое отношение к практике. По его мнению, мы действуем в мире, который «постоянно напоминает о своем присутствии (своими неотложными делами, тем, что необходимо сделать или сказать, что делается для того, чтобы об этом было сказано) и непосредственно диктует жесты или слова, но никогда не разворачивается как спектакль». В отношении всей совокупности действий мы даже можем «переходить от практики к практике, минуя дискурс и сознание».
Пьер Бурдье, таким образом, отчетливо различает две позиции: позицию наблюдателя, рефлектирующего и рассуждающего относительно действия, и позицию действующего агента, «охваченного стихией действия» во всей его неотложности. Действие для него подчиняется «нелогической логике», а именно практической логике, в некотором роде «уловимой только в действии»3. Применение принципа практического отношения к практике приводит Пьера Бурдье к анализу того, что он считает главным, а именно компетентности агентов, этого практического чувства, вписанного в тело и в движения тела и действующего лишь в определенной ситуации, при столкновении с практическими проблемами (идет ли речь о теннисисте во время матча, о рабочем у станка, о политическом деятеле на митинге или о философе на коллоквиуме). Являясь составной частью габитуса, практическое чувство позволяет агенту экономить рефлексию и энергию во время действия; практическое чувство — инструмент практической экономии.
Развиваемая Пьером Бурдье социология действия — редкий случай, когда проявляется интерес к проблеме практической логики, но тем не менее вслед за Полем Ладриером и Аленом Кайе5 можно задаться вопросом, не «перегибает» ли эта социология «палку» в другом отношении. Так, слишком прямолинейный анализ моделей рефлектирующего актора может привести к другой крайности, подмеченной американским социологом Гарольдом Гарфинкелем1, а именно к тому, что социальные агенты будут восприниматься как «культурные идиоты» (culturel dopes). Противопоставляя исключительным и чересчур радикальным образом интеллектуальное и практическое отношение к практике, мы тем самым не принимаем в расчет, что рефлективность (факт рефлексии относительно того, что мы делаем сейчас), если только она не берется как обязательный момент любого действия, не всегда исключена из практического поведения, даже когда она продиктована прагматической необходимостью. Таким образом, в социологии действия недостаточно отчетливо определяется место прагматической рефлективности, т. е. более или менее существенных, срочно принимаемых ограничений в связи с той или иной ситуацией, которые оставляют больше или меньше места различным формам рефлективности актора. Тем не менее Пьер Бурдье иногда принимает в расчет этот аспект, в частности тогда, когда он рассматривает кризисные периоды. В этом случае рефлективность актора оказывается отчетливо побуждаемой, поскольку «обычное урегулирование» перестает быть само собой разумеющимся.
Вопрос о протекании совершающегося действия был вновь поднят — на основе новых источников — с помощью проблематики ситуационного действия, т. е. действия, совершающегося в ситуации, тонко прослеживаемой через цепочку эпизодов действия. К этим проблемам обратились в последние годы в Соединенных Штатах (см., например, исследования Люси Сухман), во Франции подобные же исследования были проведены Исаком Жозефом в отношении RATP (Автономное управление парижского городского транспорта), а также Пьером Ливе и Лораном Тевено.