Растущая рационализация социального мира
В отличие от К. Маркса, предполагавшего преодоление всех современных противоречий в неком общественном состоянии, где свободные индивиды объединятся в свободные ассоциации во имя счастья и свободы, Вебер не видел никакого выхода из современных противоречий социальной жизни. Он считал, что движущей силой современности следует считать не капитализм как таковой, а растущую рационализацию социального мира, причем капитализм следует воспринимать лишь одной из театральных сцен рационализации, поскольку рационализация имманентна любым вариантам управления и вполне сосуществует с идеей господства права. Процесс рационализации присущ любой фабрике, любой государственной бюрократической машине и даже такой разновидности централизации материальных ресурсов, которая присуща деятельности верховного сеньора в иерархии феодального общества.
Всепроникающая рационализация, имеющая место при капитализме, усиливает власть технологии и уменьшает человеческую духовность. Она фактически разъединяет человечество и отчуждает его от естественных ритмов, присущих ему в досов- ременном состоянии. Этот процесс оживляет те опасения, которые Гегель и Маркс высказали в отношении социального отчуждения как одного из последствий модернизации. Рационализируемая современность уверенно объявляет войну традиции и обычаю в пользу разумности, прогресса и свободы. Ее закономерный плод — цивилизованный, разумный человек — обеспечен в этом качестве некими ключами к надежному знанию. Вследствие рационального познания природы и хода вещей человек освобождается от доминирования определенной идеологии, от сомнительной традиции или обычая.
Вебер, однако, увидел и другой возможный крен в этой социальной трансформации. Рациональный человек практически осужден заниматься осуществлением только рациональных задач и подчинять себя результатам формальных логических вычислений. В итоге осознание силы и влияния социально- функциональных структур настраивает человека не на борьбу против чего-то трудно осуществимого, а на подчинение тем требованиям, которые очерчены для него исчисленной разумностью.
Рационализация доминирует сегодня через посредство трех главных процедур: контроля над социальным целым при помощи всяческих подсчетов (собирания и фиксирования информации в виде письменных документов и т. д.); систематизации смыслов и значения отдельных параметров в виде определенным образом упорядоченной системы; методологического оправдания некоторых повседневных правил (включая правила моральные, юридические и др.).
Одним из важных следствий такой рационализации становится новая систематизация всех верований и всяческое исключение логически несостоятельных или попросту мифических или мистических построений в пользу более абстрактных или универсальных построений. Так, возникает новая радикальная поляризация между публичной и частной сферами жизни, причем бюрократизация управления более всего гарантирует превращение частных вопросов в публичные, например, когда речь идет о распределении публичных финансов и других ресурсов. Полная деперсонализация административной деятельности в бюрократических структурах в силу их приверженности к учету и организационной технике также усиливает тенденцию к формальной рациональности. *
Эта деятельность образует разительный контраст досовре- менной управленческой деятельности, для которой характерны вера в силу духов и богов и следование обычаю и традиции. В той деятельности тоже присутствовала рациональность, но это была другая рациональность, которую Вебер именует субстанциональной. В отличие от сегодняшней, формальной рациональности она подразумевала наличие определенных идеологических позиций и ценностей, которые безоговорочно воспринимались истинными и пригодными в объяснении окружающего мира. Новаторство современного рационализма состоит в том, что все современные истины должны пройти проверку скептической критики в духе Д. Юма и И. Канта. Так рациональность становится чем-то, что доминирует в нашей жизни, и, подчиняясь ей, мы должны постоянно подсчитывать, анализировать, сводить что-то к чему-то. Одно из «внутренних оправданий» для современного государства — вера в действительность (действенность) его правовых установлений и его функциональную компетентность, основанную на рационально создаваемых нормах.