Условия этнорелигиозного терроризма в России

Наряду с глобальной причиной этнорелигиозного терроризма в России действуют и способствующие ей условия. Среди них можно назвать такие:

— низкий уровень материального обеспечения населения Северного Кавказа, нерешенность большинства экономических проблем. Это, конечно, характерно и для других регионов страны, но в охваченном этнорелигиозными конфликтами способствует террористическому насилию;

— высокий уровень безработицы на Северном Кавказе, где, по некоторым данным, полной или частичной охвачено около 70% населения. Понятно, что не занятых в труде и нуждающихся людей, особенно молодых, достаточно легко втянуть в ряды боевиков и террористов, обещая солидное вознаграждение. К тому же участие в боевых действиях представляет собой форму социального протеста;

—   отсутствие у государства ясной, вразумительной и обоснованной экономической, социальной и конфессиональной политики на Северном Кавказе, непонимание того, что политическая жизнь там нуждается в коренных преобразованиях;

— слабость российских спецслужб, которая не позволяет своевременно получить информацию о планах террористов и предотвратить их реализацию. Это отчетливо проявляется в непрофессиональных действиях по задержанию преступников, когда гибнет немало сотрудников правоохранительных органов;

— широкомасштабная коррупция среди государственных чиновников разных уровней, в том числе и в самих правоохранительных органах. Она позволяет террористам и их пособникам получать необходимые документы, просачиваться в государственную власть, милицию и т.д.; скупать оружие, преодолевать заслоны на маршрутах своего следования; вести контрразведку и получать информацию о планах и замыслах власти;

—   материальная, моральная и психологическая поддержка экстремистов и боевиков, часто негласная и скрываемая, со стороны населения Северного Кавказа. Она особенно сильна в Чечне, среди жителей которой очень много пострадавших от войны, потерявших своих близких;

—   существование на Северном Кавказе многочисленной группы людей, воспитанных в условиях войны и не умеющих делать ничего, кроме как воевать, и, естественно, не представляющих себя в мирном труде;

— поддержка, и особенно материальная, терроризма на Северном Кавказе со стороны международных экстремистских и террористических исламских движений, чего могло бы и не быть, если бы границы России усиленно охранялись.

К числу криминогенных факторов, способствующих этнорелигиозному терроризму в Чечне и некоторых других регионах Северного Кавказа, откосятся противоправные, а часто и преступные действия представителей федеральных сил против местного населения. Широко известны преступления, совершенные Будановым и группой Ульмана (хотя она оправдана судом, но это не может вводить в заблуждение). А можно предположить, что многие преступления «федералов» просто остались неизвестными. Все это восстанавливает местное население против России, толкает на террористическое насилие и в целом на сопротивление в любых формах. И прав глава Духовного управления мусульман азиатской части России муфтий Н. Аширов, утверждавший в одном интервью, что цивилизованное государство тем и отличается от других, что не использует бандитских приемов, лишь умножающих число обид. Особенно когда речь идет о народе, считающем, что его достоинство и честь ущемлены, и уже не первое столетие ведущем борьбу с теми, кого относит к числу захватчиков или оккупантов.

Идентификация этнической или кланово-родовой (общинной) группы требует создания общих легенд и мифов, за счет чего происходит ее духовное и эмоциональное объединение. Большая роль именно эмоциональных и виртуальных факторов в идентификации этнической группы усиливает вероятность непредсказуемого развития межэтнических отношений, перехода негативных стереотипов восприятия «чужаков» из пассивной формы в активную. Мифология — религиозная и национальная, а также этнорелигиозная — всегда лежит в основе этнорелигиозных движений с положительным или отрицательным знаком, включая сакрализацию (придание священного статуса) реальных или мифических лиц, событий, предметов, мест и т.д. Причем религиозные и этнические мифы могут играть не только деструктивную, но и вполне положительную роль; использоваться, причем весьма активно, в борьбе с этнорелигиозным экстремизмом и терроризмом.

У народов Северного Кавказа, в том числе Чечни, как, впрочем, и у многих христианских, весьма размытые и нечеткие представления о религии, которую они называют своей; о ее духовных и нравственных требованиях. Исследователи и публицисты обращают внимание на религиозное невежество основной массы мусульман в этом регионе, отмечая, что оно досталось в наследство со времен советского атеизма. Многие их них не знают, к какой именно ветви ислама принадлежат. Сохраняется масса обычаев, которые мало согласуются с установлениями шариата. Так, в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ставропольском крае бытует весьма пышная похоронно-поминальная обрядность, требующая значительных материальных затрат семьи покойного. Все это в целом показывает, что так называемым простым людям достаточно легко навязать псевдорелигиозные взгляды, которые будут стимулировать их террористическую активность.

Сегодня на Северном Кавказе существует реальная угроза скатывания от борьбы с ваххабизмом к банальной исламофобии. Такая ситуация вызывает справедливый протест среди мусульман по отношению к власти и способствует укреплению позиций ваххабитов и других религиозных фундаменталистов.

Некоторые современные авторы склонны напрямую связывать причины терроризма на Северном Кавказе с традициями и обычаями живущих там народов. Так, по мнению Л. В. Сердюка, «идея совершения террористических актов закладывалась и будет закладываться в психологию чеченских террористов благодаря традициям народа и соответствующему воспитанию». Это утверждение не может быть безоговорочно принято, хотя нельзя, конечно, отрывать склонность той или иной национальной группы к насилию от обычаев и традиций, которые в ней бытуют. Разумеется, они передаются конкретным людям, в том числе путем воспитания, и семьей.

Об исключительном влиянии родо-племенных (общинных) традиций и обычаев достаточно хорошо известно. Об этом нельзя забывать при анализе и оценке поведения, личности конкретных террористов, которые воспитывались в обстановке глубокого и безоговорочного почитания таких традиций и обычаев; при планировании и осуществлении предупредительных и оперативных мероприятий либо деятельности воспитательного характера.

Очень часто имеет место внушение людям, в первую очередь молодым, мысли об исключительности нации и (или) религии, к которым они принадлежат; о выдающихся чертах национального характера (силе, мужественности, стойкости); об особом месте «их» нации в истории и т.д. В связи с этим мифологизируются образы далеких предков, превозносятся их необычные качества. В то же время подвергаются поношению действительные и мнимые враги, гипертрофируются исходящие от них угрозы и вместе с тем собственные возможности. Радикальные националистические деятели, увлекающие за собой толпу, совсем не склонны к переговорам и компромиссам, надеясь на грубую силу.

Некоторые представители чеченского и других северокавказских народов ложно понимают свободу для своего народа, не умеют адекватно оценить складывающиеся исторические ситуации и особенно чужие интересы, которые для них могут попросту не существовать.

Жизнедеятельность традиционных обществ в существенной части вращается вокруг проблем кланового жизнеобеспечения. Модернизация жизни, осуществлявшаяся ускоренными темпами в советское время, дала свои результаты, но не успела затронуть глубинные традиции значительных групп в составе кавказских и среднеазиатских народов. Многие с удивительной легкостью сбросили те, оказавшиеся для них путами, ценности и нормы западной и советской культуры, которые не были приобретены ими естественным путем, а навязаны, в том числе насильно. Неудивительно, что пустили они неглубокие корни, избавиться от которых не представляло особого труда.

Однако это не означает, что в традиционных обществах отсутствуют представления о чести и достоинстве, труде и познании как потребности, Будто труд является там лишь обязанностью и не развиты духовные потребности, свойственные современному уровню общественных отношений. Отнюдь нет. Достаточно развиты и потребности в труде, а тем более духовные, особенно если иметь в виду значимость религии, религиозную жизнь и художественное творчество.