Между бандой и незаконным вооруженным формированием имеются существенные различия
Мы считаем, что между бандой и незаконным вооруженным формированием имеются существенные различия. Во-первых, незаконное вооруженное формирование почти всегда по числу участников больше, чем банда, поэтому социальный эффект действий незаконных вооруженных формирований в подавляющем большинстве случаев больший, чем банды. Во-вторых, последняя всегда преследует материальные цели, действует в основном ради собственного обогащения. Между тем у незаконного вооруженного формирования могут быть и совершенно иные цели и смыслы, в том числе определяемые потребностью обретения «независимости»- для своего народа. В-третьих, в силу названного обстоятельства незаконное вооруженное формирование может пользоваться зарубежной поддержкой, что можно наблюдать в отношении радикальных исламских организаций в России и за рубежом. Банды этим обычно не пользуются.
Банда и незаконное вооруженное формирование существенно отличаются от предусмотренного ст. 210 УК РФ преступления: два первых вооружены и всегда используют насилие; преступное же сообщество может не иметь оружия и не прибегать к насилию (ответственность по ст. 210 наступает за организацию преступного сообщества). В криминологическом аспекте банда, незаконное вооруженное формирование и преступное сообщество являются разновидностями преступной организации.
Борьба с терроризмом на Северном Кавказе показала, что государственные и органы местного самоуправления или должностные лица самого различного уровня своими решениями (действиями) нередко создавали условия для возникновения конфликта, в том числе инициировали организацию под своей эгидой неконституционных вооруженных формирований (так называемых отрядов местной самообороны, этнических формирований, служб безопасности и др.). Как правило, они изначально не преследовали далеко идущих политических целей, а реализовали задачу обеспечения личной и экономической безопасности в собственной среде функционирования. Эта тенденция на юге России сохраняется и сейчас.
В связи с изложенным представляется необходимым — в целях адекватности отражения действий государственных или общественных структур, коммерческих организаций, берущих под свое покровительство создание незаконных вооруженных формирований, — выделить это в качестве квалифицированного состава ст. 208 УК РФ. Предлагаем дополнить и изложить диспозицию ч. 3 данной статьи в следующей редакции: «Действия, предусмотренные частью первой и второй настоящей статьи, связанные с использованием полномочий: государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений или должностных лиц».
В принципиальном плане следует критически оценить местонахождение уголовно-правовой нормы «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем» в главе 24 УК РФ. Проявление элементов сепаратизма по отношению к центру, реальная угроза в создании преступными формированиями на региональном уровне параллельных нелегальных властных структур, незаконных вооруженных формирований убеждают в том, что все это способствует разрушению существующего государственного устройства, создает угрозу неконституционного, насильственного разрешения проблем государственного строительства и власти. Представляется обоснованным такое деяние, как «организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», отнести к категории преступлений против государства, и, соответственно, место нормы об этом преступлении должно быть определено в главе 29 раздела X «Преступления против государственной власти».
Обращает на себя внимание то, что к преступлениям экстремистской направленности законодатель отнес хулиганство, предусмотренное ч. 1 и 2 ст. 213 УК РФ. Однако в связи с принятыми 8 декабря 2003 г. поправками в Кодекс конструкция состава и юридическая природа данного деяния претерпели существенные изменения, что должно найти отражение в тексте нормы-дефиниции ст. 282.1 УК. Поэтому предлагаем исключить из перечни преступлений экстремистской направленности ст. 282.1 УК указание на ч. 1 и 2 ст. 213 УК «Хулиганство». Преступность в условиях открытого противодействия вооруженных сепаратистов и экстремистов федеральным и республиканским правоохранительным органам находится, к сожалению, в значительной мере вне надлежащего контроля со стороны государства.
Относительно ст. 277 УК РФ («Посягательство на жизнь государственною или общественного деятеля») следует высказать некоторые пожелания, направленные на улучшение этой законодательной нормы.
Во-первых, из диспозиции названной статьи необходимо убрать слова «террористический акт». Если это оставить, то получается, что действия, предусмотренные ст. 205 УК, не являются террористическими актами.
Во-вторых, помимо государственных и общественных деятелей, в ст. 277 УК РФ следует также включить представителей власти (ими могут быть сотрудники органов внутренних дел, прокуратуры и др., которые не являются государственными деятелями), а также деятелей искусства, литераторов, журналистов, священнослужителей.
В-третьих, предусмотреть в названной статье уголовную ответственность не только за жизнь, но и здоровье государственного или общественного деятеля, представителя власти, деятелей искусства и т.д.
Проведенные криминологические исследования позволяют сделать вывод, что в последние годы участились случаи необоснованной квалификации деяний как преступлений террористического характера, что необоснованно увеличивает регистрируемое число таких преступлений. Это отмечается в аналитических документах, докладных записках сотрудников правоохранительных органов, в том числе Чеченской Республики.
В то же время увеличилось число фактов необоснованного отказа от квалификации совершаемых деяний как преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства (вооруженный мятеж, диверсия и др.), против порядка управления (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, незаконное пересечение государственной границы РФ и др.), против мира и безопасности человечества (наемничество и др.). В результате крайне общественно опасные деяния против государственной власти, мира и безопасности человечества не находят полного отражения в статистике.
Вооруженный мятеж как преступление, предусмотренное ст. 279 УК РФ, посягает на внутреннюю безопасность Российской Федерации в части незыблемости ее конституционного строя и территориальной целостности. В уголовно-правовой норме не дифференцированы уголовная ответственность и наказание в зависимости от выполняемых виновным ролевых функций. С объективной стороны, преступление выражается в любом из перечисленных действий: организация вооруженного мятежа либо активное участие в нем. В самой сущности деяния заложен институт соучастия. Это изначально повышает общественную опасность содеянного как одной из форм групповой преступности антигосударственной направленности. Исходя из того, что действия организатора представляют большую общественную опасность для объекта уголовно-правовой охраны, нежели действия участников мятежа, предлагаем предусмотреть в ч. 1 ст. 279 УК РФ ответственность только за организацию вооруженного мятежа, а в ч. 2 ст. 279 УК РФ — за участие в нем.
Упоминание об активной роли участника вооруженного мятежа из текста статьи необходимо исключить. В противном случае действия лиц, принимавших второстепенное, незначительное участие в неконституционном, насильственном приходе к власти (выступавших, пусть и ведомыми, в совершении особо тяжкого преступления), окажутся декриминализированньши и вне поля зрения уголовной юстиции. Не кто иной, как суд должен по закону устанавливать степень участия каждого лица в совершении преступления, учитывая в том числе особо активную роль в вооруженном мятеже в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. «г" ч. 1 ст. 63 УК РФ), и в связи с этим индивидуализировать наказание в рамках относительно определенной санкции статьи. Как при совершении деяний в условиях неочевидности (убийства) или деяний, представляющих одну из разновидностей организованной преступности (участие в незаконном вооруженном формировании, в преступном сообществе), требуется устанавливать всех виновных, вне зависимости от характера действий, степени их участия. Учитывая изложенное, санкцию ч. 2 ст, 279 УК РФ предлагаем изложить так: «...наказываются лишением свободы на срок от 8 до 15 лет».
Следует ужесточить и санкцию ч. 1 ст. 279, предусмотрев наказание в виде лишения свободы на срок от 15 до 20 лет и включив наказание в виде пожизненного лишения свободы. При этом следует внести дополнение в редакцию ст. 57 УК РФ и указать, что «пожизненное лишение свободы устанавливается за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь, а также за совершение особо тяжких преступлений против общественной безопасности, основ конституционного строя и государственной безопасности». Кстати, такое уточнение обоснует наличие пожизненного лишения свободы за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), деяния, посягающего в первую очередь именно на основы конституционного строя, внутреннюю безопасность, и только во вторую — на жизнь.
Стать строгие верхние и нижние пределы санкций уголовно-правовых норм (лишение свободы на срок от 12 до 20 лет и пожизненное, либо на срок от 8 до 15 лет) действительно свидетельствуют о высокой степени общественной опасности деяний, но не в связи со всеобъемлемостью составляющей объективной стороны (различные насильственные действия не вписываются в идеологию мятежа, не охватываются составом данного преступления), а с важностью охраняемых благ: основ конституционного строя и территориального единства страны.