Обычаи «новых» воров в отличие от «старых»:
1. Если ранее для признания «вором» необходимо было пройти ) не только колонию, а тюрьму («крытую»); показать себя там, «несломаться», то для новых «воров» это не обязательно. Наоборот, престижно ни разу не попасть под око уголовной юстиции.
2. «Новые» воры могут купить себе право называться «вором» («ксиву») на сходке «воров в законе» за деньги. Раньше это не признавалось, и общий постулат был такой, что «вор» должен жить как «вор»: он не мог купаться в роскоши, иметь огромное количество слуг, виллы, автомобили и т. д. В настоящее время это разрешено. «Новый» может и вообще не вступать в сообщество воров, с тем чтобы избежать соблюдения традиций, например, жить в интересах воровского братства, основную сумму прибыли направлять в воровской «общак», чтобы не «засветиться» перед правоохранительными органами, иметь возможность выставляться на выборах и т. п. Понятно, что эти обычаи возникли в связи с новыми политическими и экономическими условиями.
3. «Новые» воры так же, как и «старые», выполняют функции органов власти (только «старые» — в местах лишения свободы — «хозяин», а «новые» — на свободе), кроме того, судейские функции, в частности, третейских судей, функции старейшин преступного мира, т. е. к ним обращаются за советами, помощью, в том числе материальной, с просьбами о розыске пропавших вещей, рассудить и т. п.
4. Для «новых» воров разрешены и новые формы преступной деятельности, включающие в себя насильственный путь одним из основных, — убийства, в том числе «заказные», взрывы в офисах и жилых домах, шантаж и вымогательство, истязание и пытки жертв, мошенничество в банковских операциях (фальшивые авизо, «электронные платежи», мемориальные ордера и т. д.), создание, в том числе совместных с зарубежными фирмами, криминально- коммерческих предприятий, транснациональный наркобизнес, содержание в своих интересах детективных агентств, охранных служб и т. д. Для «старых» воров основная форма престу пной деятельности — карманные кражи, мошенничество, иногда грабеж.
5. Обязательная поддержка содержащихся в исправительных учреждениях «лидеров», «воров», «авторитетов» («подогрев») деньгами, наркотиками, продуктами питания, даже элементарными вещами, вплоть до спальных принадлежностей. Кстати, «старыми» ворами это тоже практиковалось, но не в таких масштабах.
6. Самопожертвование ради интересов воровского сообщества, особенно в первые годы, когда нужно доказать, что ты — «честный арестант». Кстати, это как раз наиболее характерно для «старых» воров, но для них «на всю оставшуюся воровскую жизнь», для «новых» же — лишь на первых порах или когда нужно что-то кому-то доказать, при проверках со стороны воровского братства, которые осуществляются при получении соответствующих сигналов.
7. Для «новых» воров возможно и даже желательно сотрудничество с правоохранительными органами на каком-то этапе для решения какой-либо задачи — ликвидации соперничающей группировки, компрометации и «сдачи» «вора», нарушившего воровской обычай и т. п. «Старым» ворам это было запрещено под страхом смерти.
8. Проникновение в легальный бизнес, отмывка преступно нажитых средств, возможность жить на эти средства. Для «старых» же воров это было невозможно, они могли жить только на деньги, добытые преступным путем.
Из этого анализа можно сделать некоторые выводы.
Во-первых, обычаи «новых» воров прежде всего возрождают всю профессиональную (общеуголовную) организованную преступность, а также экономическую организованную и лишь в последнюю очередь — наказательную; обычаи же «старых» — в первую голову — наказательную.
Во-вторых, история развития этой преступной субкультуры свидетельствует о том, что обычаи приспосабливаются к изменяющейся микросреде, т е. ими можно управлять, на них можно воздействовать, хотя это и очень сложный, неоднозначный и длительный процесс.
В-третьих, преступная субкультура, развиваясь в общественном сознании преступного мира, вступая в противоречие с общечеловеческой, подпитывает криминогенные мотивации
осужденных, и в то же время чем больше носителей этой мотивации, тем сильнее преступная субкультура, которая в какие-то исторические периоды, как, например, в нынешний, может угрожать и действительно уже во многих стратах нашего общества завоевала, подчинила себе общечеловеческую.
Таковы внутренние особенные общесоциальные причины «наказательной» преступности.