Наиболее существенные изменения и дополнения в УК РСФСР I960 г.

были внесены Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 апреля 1974 г. «Об усилении борьбы с наркоманией». Этот Указ предусматривал ответственность за «посев или выращивание опийного мака, индийской, южной маньчжурской или южной чуйской конопли, либо других запрещенных к возделыванию культур, содержащих наркотические вещества». Кроме того, хищение наркотических веществ с целью сбыта и хищение их при отягчающих обстоятельствах были отнесены к категории тяжких преступлений, уголовная ответственность за это устанавливалась с четырнадцатилетнего возраста. Запрещалось применение условно-досрочного освобождения от наказания лицу, осужденному по «наркотическим» статьям.

В соответствии с данным указом, была ужесточена уголовная ответствен- ность за незаконное изготовление, приобретение, хранение наркотиков с целью сбыта (в случаях повторного или группового совершения подобных действий - до 15 лет). Более того, к ней была добавлена также ответственность за те же  действия без цели сбыта - 3 года лишения свободы. Фактически, это ориентировало усилия по борьбе с наркоторговцами на самих потребителей, так как практически отпадала необходимость в доказательстве того, где, как, и от кого получен наркотик. В результате лишь 10% - 12% уголовных дел, связанных с наркотиками, выявляли источники получения наркотических средств и привлекали к ответственности поставщиков²¹.

Некоторые авторы отмечают, что данный Указ обладал рядом сильнейших недостатков. Так, ответственность за незаконное приобретение и хранение наркотиков без цели сбыта была установлена независимо от размера вещества. В результате, правовая оценка содеянного и жесткость санкций не обеспечивали дифференцированный подход при избрании меры наказаний. Нередки были случаи осуждения на длительный срок за незаконное производство или хранение мизерного количества наркотиков. Возникла абсурдная ситуация: хотя норма об административной ответственности формально _Су_ ществовала, применить ее было практически невозможно. По данным А. Габиани, 66% осужденных, охваченных исследованием в местах лишения свободы в середине 1980-х, были осуждены за незаконное изготовление, приобретение, перевозку, пересылку или сбыт наркотических и других сильнодействующих и ядовитых веществ. (Среди опрошенных во второй половине 1960-х - начале 1970-х лишь единицы совершили преступления, имеющие прямое отношение к изготовлению, приобретению либо сбыту наркотиков). При этом из 66% осужденных за подобные преступления 72,4% понесли наказание за незаконное изготовление, приобретение, перевозку или пересылку наркотиков без цели сбыта, и лишь 27% - за те же действия, совершенные с целью сбыта. Таким образом, в середине 1980-х годов сбытчиков наркотических средств среди осужденных в советских тюрьмах было в два с половиной раза меньше, чем потребителей наркотиков. Несмотря на ужесточение законодательства, во второй половине 1970-х годов рост наркомании в некоторых крупных городах Советского Союза был довольно значительным. По официальным данным, с 1966 г. по 1975 г. число осужденных по статьям, связанным с незаконными действиями с наркотиками, в СССР выросло более чем в два раза, а с 1976 г. по 1985 г. - более чем в четыре раза. Резкое обострение проблем наркотизма превратилось в предмет специальных исследований за рубежом. В СССР же проблема была покрыта молчанием, статистика скрыта, а цифры «на экспорт» были явно искажены. Доктор медицинских наук И.А. Сытинский в статье «Чужая болезнь» («Химия и жизнь», 1980, № 10) писал: «В нашей стране невозможно существование подпольных фирм, тайно торгующих наркотиками, не отмечается роста потребления марихуаны среди молодежи». В 1980 г. журнал «Новое время» обнародовал интервью с полномочным представителем правительства СССР в комиссии ООН по наркотическим средствам Э.А. Бабаяном. «- Не заражается ли этой опасной «модой» советская молодежь? Э.А. Бабаян: Нет. Число зарегистрированных и подвергающихся лечению наркоманов у нас не растет, а уменьшается. В основном это хронически больные люди, а также инвалиды, принимавшие морфин и кодеин для облегчения страданий и пристрастившиеся к ним.» (Новое время, 1980 -20).

Нежелание советских властей обсуждать острую социальную проблему сказывалось на отсутствии серьезного ее изучения. В редких работах 1970-1980-х годов рассматривались причины наркотизма исходя из общей концепции причин преступности при социализме. Преступность понималась как отрицательное социальное явление, несовместимое с социалистическим образом жизни, а ее наличие связывалось с пережитками прошлого в сознании отдельных граждан, «родимыми пятнами» предшествующих классово-антагонистических формаций, с несовершенством данной фазы социалистического строя, с временными противоречиями в экономике и социальной жизни. Официальное понимание наркомании как преступности было настолько распространено и укоренено в обществе, что было характерно и для работников сферы здравоохранения, призванных лечить наркоманов. В рамках официального дискурса также предполагалось, что в будущем с построением социалистического общества будут ликвидированы преступность и наркотизм. Поскольку проблемой наркомании до 1980-х годов занимался очень узкий круг специалистов (медики-наркологи и юристы), информация, которой они оперировали, была закрытой. Большая часть социологов к этому кругу не принадлежала. Исключением явились исследования А.А. Габиани, проведенные в 1960-1980-е годы в Грузии. Ученому удалось заручиться поддержкой партийных органов и МВД республики для проведения социологического исследования наркоманов. Подобное послабление можно объяснить тем, что на Кавказе проблему наркотиков нельзя было не замечать. Впрочем, дав разрешение на исследование, власти сохранили за собой право распоряжаться информацией. Результаты исследования были опубликованы в книге А.А. Габиани «Наркотизм», изданной с грифом «Для служебного пользования». Книга содержала историко-теоретический раздел, методологическую часть и результаты эмпирического исследования: данные о социально-демографическом составе потребителей наркотиков, структуре потребляемых средств, возрасте и мотивах приобщения к наркотикам, схему деятельности преступных групп по распространению наркотиков, а также программу медицинских, правовых и организационных мер борьбы с наркотизмом.

Даже в 1970-е годы, когда тревогу забили страны Восточной Европы, в Советском Союзе все средства массовой информации по-прежнему говорили о наркомании как о явлении, присущем лишь Западу. Это притупляло бдительность официальных органов (правоохранительных, медицинских, научных, органов образования), общественных организаций, родителей. Учебные учреждения (от средней школы до высших учебных заведений) сталкивались с подобными случаями, но, не имея никаких ориентиров и рекомендаций, действовали вслепую и чаще всего неэффективно. Научные исследования проводились лишь энтузиастами либо не проводились вообще. Начиная с конца 1950-х годов Министерство здравоохранения вело учет «кон- тингентов больных токсикоманиями и наркоманиями», выявляя при этом только хронически больных. Сегодня во многих научных работах воспроизводятся таких пациентов возросла более чем на 10 тыс. человек, что сопоставимо с общим ростом числа наркоманов за последние 12 лет (с 1972 по 1986 г.). Число токсикоманов за те же два года почти удвоилось. По некоторым данным, первый случай токсикомании, получивший публичную огласку, произошел в Ижевске в 1979 г., когда юноша, осовободившийся из мест заключения, где он работал на мебельном производстве, принес с собой практику нюхать растворители лаков. Возросло и количество преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков: с 1981 г. по 1985 г. они увеличились более чем в два раза. Чаще стали происходить хищения из медицинских учреждений, аптек, складов⁴³.

Опрос наркологов на Украине, проведенный А.Н. Поступным, показал, что в качестве исходной точки резкого роста наркотизма эксперты чаще называют 1982-1983 гг. Одним из главных факторов этого наркологами называлась усилившаяся эрозия идеологических и моральных устоев общества. Из возможных причин рельефно выделялись ими лишь последствия советско-афганской войны, в ходе которой часть военнослужащих приобщалась к наркотикам под влиянием традиций бытовой наркомании местного афганского населения и вследствие психологических перегрузок. Согласно оценкам некоторых авторов, почти полтора миллиона советских солдат впервые познакомилось с наркотиками во время этой войны.

Участники военных действий в Афганистане действительно подтверждают факт периодического злоупотребления рядовым составом Советской армии произрастающими на территории страны опиатами. Несколько человек из служивших там офицеров в частных разговорах рассказывали о том, что периодическое употребление наркотических веществ рядовыми солдатами никогда не влекло за собой возбуждения уголовных дел. Во-первых, особое отношение существовало к военнослужащим из азиатских республик: курение марихуаны рассматривалось командирами как элемент культуры данных народов, не оказывающий влияния на процесс несения юношами срочной службы. Случаи употребления опиатов рядовыми военнослужащими пресекались, как правило, идеологическо-воспитательными мерами давления: вынесением выговора перед строем, «осмеянием» в стенгазете, угрозой написания письма родителям. А поскольку, как уже указывалось, в эти годы в обществе существовало крайне негативное отношение к потребителям наркотиков как «чуждым» элементам социалистического общества, данные меры давления, по мнению респондентов, оказывались высокоэффективными. В случае же формирования у военнослужащего наркотической зависимости, солдат либо переводился для продолжения военной службы в другие части, не задействованные в военных действиях, либо (как крайняя мера) мобилизовывался из армии. Необходимо особо отметить проблему транзита наркотических веществ с территории Афганистана на территорию Советского Союза. По мнению некоторых исследователей, именно во времена пребывания советских войск в ДРА доставка наркотиков стала складываться как самостоятельное направление наркобизнеса. Указывается, в частности, что наркотики в то время обменивались в Афганистане на посуду, металлические изделия, моющие средства и другие бытовые товары. Далее наркотики частично оседали в Таджикистане, а частично поставлялись с другие регионы СССР. Известно, что контрабандой одежды, тканей, джинсов из Афганистана занимались многие люди, имеющие прямое (военнослужащие) и косвенное отношение к советско-афганской войне (например, работники сферы обслуживания, эстрадные певцы, выступающие с концертами). Можно было бы предположить наличие фактов подобной транспортировки наркотиков из Афганистана. Однако, по мнению офицеров, у рядового состава практически не было подобных возможностей: и дело здесь не столько в сложностях перевозки небольшого количества наркотиков, сколько в отсутствии возможностей дальнейшей их реализации. Налаженных путей сбыта не существовало (в те времена система сбыта уже находилась в руках наркомафии, ориентированной на уголовный мир), а самостоятельная организация системы сбыта была несоразмерно рискованной.

Вместе с тем частные разговоры с несколькими военнослужащими, занимающими высокие посты в российской армии, дают основания предполагать, что именно во время проведения военных действий с территории Афганистана высокопоставленными чиновниками (в том числе и военнослужащими) осуществлялись транспортировки значительного количества наркотиков на территорию Советского Союза, и уже в те годы были налажены тесные связи с миром наркобизнеса. Можно предположить, что в дальнейшем, уже после вывода Советских войск с территории Афганистана, эти связи могли, видоизменившись, сохраниться. О поставках наркотиков из Афганистана в Россию во время этой войны упоминается также в ряде официальных документов: в докладе Совета Безопасности России (1997 г.), в частности, указывается, что именно «в период советско-афганской войны обрушился первый вал наркотиков из Афганистана». Здесь же упоминается о случаях
использования наркодельцами самолетов российской военно-транспортной авиации. Вместе с тем можно с уверенностью сказать, что роль советско-афганской войны в расширении проблемы наркотизма в России конца XX века еще до конца не изучена.

По мнению многих исследователей, среднеазиатский наркобизнес имеет многолетний опыт применительно к российским регионам. Как было показано, контрабанда наркотиков из Средней Азии процветала уже в начале XX века. По мнению Д.А. Новикова, именно тогда среднеазиатские наркоторговцы успешно начали осваивать международный рынок. Им высказывается предположение, что именно они положили начало трафику опия и героина из Средней Азии в Европу. Ученые отмечают, что в конце 1980-х - начале 1990-х годов в ряде среднеазиатских республик, в Казахстане, на Северном Кавказе и в отдельных крупных городах сформировались и уже действовали преступные сообщества, связанные с незаконным оборотом наркотиков. В эти же годы прошло несколько громких уголовных дел, связанных с распространением наркотиков и наркобизнесом, участниками которых оказались высокопоставленные чиновники из среднеазиатских республик⁵⁰.

В середине 1980-х годов в СССР были предприняты некоторые меры, призванные противостоять распространению наркомании. Антинаркотическая политика постепенно ужесточилась, но носила, главным образом, запретительно-карательный характер. В целом, ужесточение антинаркотических мер в середине 1980-х объясняется общей социально-политической ситуацией в стране. Приход к власти Ю. Андропова после смерти JI. Брежнева ознаменовал собой усиление роли и контроля со стороны КГБ практически всех сфер жизнедеятельности общества (контроль «рабочего времени» и др.). Таким образом, имевшая место в эти годы тенденция усиления борьбы с незаконным оборотом наркотиков, находихся в русле основных социально-политических процессов, происходящих в российском обществе.

В декабре 1986 г. этот вопрос в целом рассматривается на секретариате ЦК КПСС, а 21 апреля 1987 г. - обсуждается состояние антинаркотической пропаганды. 12 июня того же года принимается постановление ЦК КПСС «О ходе выполнения Постановлений ЦК КПСС об усилении борьбы с наркоманией», в котором суровой критике подверглись формализм и бюрократизм властных структур, проявленные в борьбе с незаконным оборотом наркотиков и злоупотреблением ими. Это постановление вызвало в советском обществе эффект взорвавшегося снаряда, так как впервые партийный документ столь высокого ранга оказался целиком опубликован в открытой печати. Иными словами, политическое ядро советского общества - Коммунистическая партия - прилюдно признала актуальной наличие «буржуазной» проблемы употребления наркотиков в условиях развитого социализма. Это сразу же привлекло внимание широкой общественности к проблеме наркомании. В тот же день, 12 июня 1987 г., принимается постановление Совета Министров СССР № 695 «О запрещении посева и выращивания гражданами масличного мака», а также «о запрещении посева и выращивания конопли на приусадебных участках колхозников, рабочих, служащих и на других земельных участках, находящихся в личном пользовании». В качестве реакции на данное постановление министерства, ведомства и местные органы власти провели «предупредительную» работу: были максимально перекрыты каналы утечки медицинских наркотических препаратов из больниц и аптек. Из крестьянских приусадебных огородов и садово-огородных участков городских жителей заставили убрать «плантации» (как правило, это были всего 1-2 грядки) любых видов мака, включая пищевой и декоративный. Выращиванием пищевого (масличного) мака разрешили заниматься ограниченному числу колхозов и совхозов, чтобы этот процесс было возможно контролировать. Согласно Указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 июня 1987 г.незаконное потребление наркотиков без назначения врача или хранение (приобретение) их без цели сбыта в небольших количествах, совершенные в первый раз, стали относиться к числу административных нарушений и влекли штраф в размере 100 руб. или исправительные работы от 1 до 2 месяцев с удержанием 20% заработка, или (в исключительных случаях) - административный арест до 15 суток (ст. 44 Кодекса об административных правонарушениях). Вводились также меры уголовного характера за повторное подобное правонарушение в течение года после административного наказания до 2 лет лишения свободы, или исправительные работы на тот же срок, или наложение штрафа до 300 рублей (ст. 224 УК РСФСР). Уголовный кодекс РФ также был дополнен статьей 210-2, которая устанавливала ответственность за «вовлечение несовершеннолетних в немедицинское потребление лекарственных и других средств, не являющихся наркотическими, и влекущих одурманивание». Поскольку Указом от 29 июня 1987 г. вводилась ответственность за употребление наркотических средств, а также за их хранение и приобретение даже в небольших размерах (т.е. действия, совершаемые потребителями), правоохранительные органы стали еще менее внимательно относиться к раскрытию преступлений, связанных с производством и торговлей наркотиков. Иными словами, их активность перераспределилась с поимки изготовителей и сбытчиков наркотиков на поимку наркоманов, тем более, что факт употребления наркотиков доказать было гораздо проще. Все это привело к статистическому противоречию - число зарегистрированных «наркотических» преступлений снизилось в 1987 г. на 30%, а в 1988 г. - еще на 40%; при этом количество лиц, выявленных с диагнозом «наркомания», неуклонно росло ежегодно на 10%^э4. Кроме того, потребители наркотиков стали бояться обращаться за помощью в медицинские учреждения, т.к. им угрожала ответственность за употребление наркотических средств.

Следует отметить, что, помимо изменений в Уголовном кодексе относительно противоправных действий с наркотиками, определенной трансформации подверглись и другие виды кодексов. Согласно ст. 16 Гражданского кодекса РСФСР, гражданин, который вследствие злоупотребления наркотическими веществами ставит свою семью в тяжелое материальное положение, мог быть ограничен судом в дееспособности (т.е. над ним устанавливалось попечительство, ответственное за распределение денег внутри семьи). В Административный кодекс была введена ответственность родителей, чьи дети потребляют наркотики (ст. 164 АК РСФСР) в виде предупреждения или наложения штрафа до 30 рублей. Изменениям подверглось также трудовое законодательство. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1988 г. появление на работе в состоянии наркотического или токсического опьянения служило основанием для расторжения трудового договора (п. 7 ст. 17 Основного законодательства СССР)⁵⁵.

Определенным правовым изменениям подверглись и кодексы других союзных республик. Дело в том, что между действующими УК Союзных республик в части статей, посвященных борьбе с незаконным оборотом наркотиков, к 1970-м годам накопилось множество расхождений. Например, в Киргизии, Туркменистане, Молдавии и Азербайджане пересылка наркотиков не признавалась наказуемым деянием. По законодательству Грузинской, Латвийской, Литовской, Казахской, Киргизской, Молдавской союзных республик уголовная ответственность за хранение и приобретение наркотиков наступала при отсутствии цели сбыта, а, допустим, в Узбекской ССР и РСФСР - только в случае наличия цели сбыта и самого сбыта препаратов. Это привело к необходимости разработки и принятия общесоюзного антинаркотического закона, приведения норм местного законодательства в соответствие с установками первого⁵⁶. Так, 13 мая 1987 г. Президиумом Верховного Совета Таджикской СССР был принят Указ «Об административной ответственности за непринятие мер к уничтожению дикорастущей конопли и опийного мака» (ст. 106) в садах, виноградниках, парках, на обочинах между полями, на полосах авто- и железнодорожных дорог, на усадьбах колхозных, совхозных земель, участках жителей городов. Для директоров совхозов, колхозов, руководителей предприятий штраф устанавливался в размере от 50 до 100 рублей, а для граждан - от 20 до 50 рублей. Согласно этому Указу УК республики был дополнен ст. 24-1, предусматривающей исправительные работы до двух лет или штраф до 300 рублей за повторные действия в течение года после наложения административного взыскания⁵⁷.