Современное состояние государственных наркологических центров
Помимо того, современное состояние государственных наркологических цен- тpoв (особенно в регионах России) критикуется за несовершенство эффективных методик лечения и отсутствие попыток их совершенствования. Так, по словам Зобина M.Л, главного врача «Медицинского Центра Доктора Зобина», в регионах нет никакого лечения. В лучшем случае, их <наркозависимых> определяют на койку наркологического стационара, где по рутинным схемам начинают «чистить кровь» или загружают нейролептиками в психиатрическом отделении».
В Ульяновском наркодиспансере, например, пользуются методикой «комы» человека на период ломки заставляют спать. Он, скажем, ничего не попит, его ломает, его крутит, а его в наркодиспансере привязывают, и вводят в легкий, но достаточно продолжительный наркоз. У нас в наркодиспонсере драконовские методы, прямо-таки скажем, там летальные исходы в момент комы. То есть этим наркозом нужно управлять грамотно. А если врач не имеет личной заинтересованности... их просто привязывают, закалывают галоперидолом, и он в таком состоянии находится. То есть двигаться не может, потому что мускулатура поперечно-полосатая нахо- :тся в состоянии спазма. И лежит и чувствует, что с ним происходит» (Частный врач-нарколог, Ульяновск, Интервью № 26, см. приложение).
Тем самым, реализация власти врачей над «больным» в российской наркологи осуществляется с помощью психоактивных лекарственных веществ, которые по своим фармакологическим свойствам аналогичны наркотикам и отличают- ся от них только по своему формальному признаку - они разрешены государством для лечения наркомании. Так, например, «...доктор Назара- лев использует для своих попыток модификации поведения наркомана внутривенно антропин, являющийся одним из алкалоидов ядовитых растений. Применяемый в дозах, близких к смертельным, препарат вызывает еще более тяжелое состояние искусственной смерти при ясном сознании», - пишет А. Данилин.
При этом, реализуя свою власть над пациентом, врач-нарколог манипулирует (поскольку имеет такую возможность и «институциональное» право) не только телом, но и сознанием пациента.
«В нашей стране людей, попавших в состояние зависимости от наркотиков, фактически лечат с помощью других, психологических наркотиков, создавая альтернативную психическую зависимость - от медитации, психологической группы (она же коммуна), от врача-кодировщика, использующего принципы «поведенческой инженерии» (Главный врач наркологической больницы, Москва, Интервью № б, см. приложение).
А. Данилин также указывает на тот факт, что при возникновении отдельной наркологической службы в СССР разрабатывались технические приемы модификации человеческого поведения. Так, в начале 1980-х Минздравом СССР был издан приказ об обязательном выполнении «Минимального унифицированного курса лечения больных хроническим алкоголизмом», который представлял собой выработку отрицательного рефлекса на алкоголь посредством следующих действий: врач показывал или давал понюхать водку на фоне введения апоморфина, что вызывало у человека сильную рвоту. Широко использовалось «кодирование», представлявшее собой длительные беседы врачей с группой, вызывавшие высокую степень внушаемости группы, после чего врач отдавал приказ, сопровождающийся шоковой процедурой. По мнению А. Данилина, широко разрекламированное сегодня «кодирование» является просто-напросто осколком, техническим приемом пресловутого «зомбирования».
Таким образом, исследование проблем наркотизма и роли врача-нарколога еще раз подтверждает мысли М. Фуко о том, что место «нормальности» и «болезни», как и любого другого мыслительного конструкта, сформировано общей социокультурной системой. Как показал М. Фуко и многие другие исследователи в рамках конструкционистского направления, отрицательный образ потребителей наркотиков дискурсивно конструируется агентами формального социального контроля, особенно теми социальными силами, которые обладают значительным количеством ресурсов власти и подавления. Неудивительно поэтому, что интересы правоохранительных органов, занимающихся проблемой наркомании и представителей государственной наркологии во многом совпадают; это наиболее отчетливо прослеживается в вопросе о метадоне и возможностях его легализации в России. Эти антинаркотические субъекты способны объединять свои усилия и ресурсы для реализации общих интересов. В результате конструируемый ими образ потребителей наркотиков как главных носителей проблемы также во многом совпадает.
щения, технику, используя подчас одни и те же методы лечения и реабилитации, ориентируясь на аналогичную профессиональную литературу. Помимо того, многие наркологи из государственного сектора в 1990-е годы стали параллельно работать в негосударственных, коммерческих центрах или предоставлять частные услуги населению. Как показал опрос экспертов в Ульяновске, именно плохие условия лечения, недостаток оборудования и низкие заработные платы подталкивают врачей к поиску дополнительных источников заработка. По их мнению, «уж пусть лучше они сами этим будут заниматься, чем расплодившиеся в невероятном количестве шарлатаны- целители»46. Таким образом, благодаря тому, что в регионах в государственных и коммерческих лечебных центрах часто работают одни и те же люди, конкуренция идет не только между государственным и частным наркологическими секторами, но и внутри этих систем.