1999-2000-е годы были периодом наиболее активного противостояния «новой» элиты,
сосредоточенной вокруг городских властей и мэра Ульяновска, «старой» политической/управленческой команде. Рассматривая проблему антинаркотической деятельности с точки зрения конструкционистской позиции, можно было бы выдвинуть гипотезу, что проблема наркомании в регионе, наряду с другими социальными проблемами, за год до выборов губернатора могла активно использоваться оппозицией в политических целях смены власти. В частности, можно было бы предположить наличие взаимосвязи возникших в 1999 г. элементов наркопаники, выразившихся в резкой обеспокоенности масс-медиа и общественности проблемой распространения наркотиков и наркомании в регионе, и смены политического режима в 2000 г. Однако после тщательного изучения ситуации данная гипотеза не подтвердилась. Анализ публикаций в оппозиционных масс-медиа также опроверг это предположение: в 1999-2000 годах не отмечалось роста антигорячевских публикаций на тему «борьба с наркоманией». Можно предположить, что эта ситуация связана с общим социально-политическим положением в регионе. Не будучи одной из главных решаемых администрацией задач (на фоне актуальных сельскохозяйственных проблем и внутриполитических конфликтов), наркомания не могла использоваться оппозиционерами как проблема, подрывающая позиции областной администрации. Помимо того, критика действий (или бездействия) властей в области борьбы с наркоманией предполагает выдвижение альтернативных («верных», «правильных») стратегий решения проблемы, которые также не были выработаны представителями оппозиции. Возможное объяснение этого феномена кроется в специфике борьбы сторонников и противников демократических политических и экономических реформ в регионе. Лозунг прогорячевских сил «Мягкое вхождение в рынок - меньше социальных проблем!» предполагал искажение (уменьшение) реальной картины наркотизации, сама суть которой связывалась ими с демократизацией и либерализацией общества и страны. Однако осознание связи быстро разворачивающихся социальных реформ с ростом преступности и наркотизации также вело оппозиционеров к низкой заинтересованности в привлечении общественного внимания к этой проблеме и «ретушированию» правдивой информации.
Может быть, с этим и связано сохранение низкой заинтересованности местных властей в решении данной проблемы, несмотря на кардинальную смену региональных политических элит. Необходимость решения более насущных для региона проблем отодвигала наркоманию на периферию региональной политики в 2000-х годах. Рейтинг властей напрямую зависел от решения общих для области жилищно-коммунальных вопросов. Помимо того, данные наркодиспансера свидетельствовали о снижении темпов роста употребления наркотиков. Похоже, что власти, не привлекая внимания к данной проблеме, выбрали стратегию ожиданий (когда проблема как-то разрешится сама собой).
Коммерциализация основных секторов социальной политики в этом пространстве привела к жесткой борьбе за монополию на рынке «антинаркотических услуг». При этом эта борьба велась как между, так и внутри двух систем: рынка распространения наркотиков (доставка, продажа - криминальные сети и криминальный бизнес) и рынка антинаркотических услуг (профилактика, лечение и реабилитация наркозависимости). Мотивы этой борьбы могут быть разные. Явный или скрытый смысл их достаточно очевиден: в отсутствии четкой государственной политики борьба идет за единоличное владение информационными, административными, кадровыми и, конечно, материальными ресурсами, то есть за монополию на рынке «антинаркотических услуг».