Местные исполнительные власти расценивают деятельность инициативных общественных групп как конкурентную,

которая не просто имеет свой взгляд на проблему и способы ее решения, но часто намеренно конструирует образ бездействующих властей в решении проблемы. Отсюда непринятие многих общественных организаций местными властями и нежелание не только сотрудничества с ними, но и структурное давление на них. «Наши открытые программы постоянно встречают противостояние официальных лиц. Даже вот любое выступление по телевидению, допустим, - сразу звонки на телевидение: почему вы допускаете и т.д.» (Лидер общественной организации «Матери против наркотиков», Ульяновск, Интервью № 24, см. приложение).

Требование же включения в региональную антинаркотическую политику общественных объединений часто решается местными властями весьма своеобразно. Так, достаточно распространена практика, когда представители административных учреждений создают номинальные общественные организации специально под разрабатываемые программы, чтобы средства, направляемые на поддержку общественного сектора, не уходили за пределы данной административной структуры. Ярким тому примером может быть формулировка из целей программы Нижегородской области: «Под эгидой губернатора организовать движение «Родители против наркотиков»⁴⁹. Помимо того, для деятельности современных общественных антинаркотических структур характерно нежелание объединять свои усилия в решении общих проблем, т.к. они находятся в конкурентных между собой отношениях в борьбе за бюджетное финансирование или грантовое финансирование от доноров. Все это является значимыми факторами выстраивания таких правовых отношений в сфере антинаркотической политики, которые бы позволили «удерживать» ведущие позиции государственных субъектов и максимально не допускать в данную область общественные объединения с новыми «альтернативными» подходами к решению проблемы наркотизма. Один из основных вопросов данной книги - какую роль сыграли негосударственные антинаркотические субъекты в формировании государственного антинаркотического права в постсоветской России? Как было показано во введении, право всегда является продуктом взаимодействия различных акторов, результатом борьбы их интересов. В странах развитой демократии НГО играют роль сдерживания и противовеса, не позволяя государству и крупным корпорациям полностью узурпировать власть и сосредоточиться на самовоспроизводстве. При этом возможности влияния НГО, как правило, ограничены: они могут воздействовать на государственные решения посредством акций протеста, петиций, а также через демократические выборные процедуры. В России новые «альтернативные» общественные организации также пытаются изменять антинаркотическую политику, но в силу ограниченной демократии в России возможная степень их воздействия оказывается еще меньше. Например, Транснациональная радикальная партия часто не получает от московского правительства санкций на проведение акций протеста, организованные ей митинги разгоняются, против активистов организуются судебные процессы и т.д. Программы «снижения вреда», возникшие как «grass- root» организации и поддержанные западными благотворительными организациями и фондами, долгое время рассматривались как силы, способствующие распространению наркомании в России, а на их участников нередко оказывалось давление правоохранительными органами. Государство, таким образом, и сегодня стремиться доминировать в определении направлений политики, а также в утверждении официального дискурса наркотизма, в определении мер по профилактики наркотизации и в формировании права, ограничивающего участие общественных организаций в активной антинаркотической деятельности.

В то же время 1990-е годы в России характеризовались процессами децентрализации государственной власти. Значительную роль в формировании региональной антинаркотической политики стали играть региональные власти и элиты. В условиях отсутствия федеральных нормативных актов, регулирующих правовые отношения НГО и государственных региональных структур, у общественных организаций появились возможности налаживания контактов с местными властями (интуитивно-правовые отношения в терминах Л. Петражицкого, т.е. отношения, не закрепленные в нормативных документах), а также последующего закрепления этих отношений в антинаркотических региональных нормативных актах. Именно локальность действий многих НГО в регионах по налаживанию диалога с местной властью, на наш взгляд, позволила им добиться некоторых успехов. Как было показано, некоторые региональные отделения «России без наркотиков», программ «снижения вреда» в ряде регионов не только получили поддержку местных властей, но и были включены в местные антинаркотические целевые программы. Подобная региональная институционализация в довольно массовых масштабах и получение поддержки привели к тому, что государственные антинаркотические органы уже не могли просто игнорировать данных акторов. При формировании антинаркотических нормативных документов государственные органы были вынуждены каким-то образом среагировать на них, дать им свою оценку. Наиболее ярко это проявилось в начале 2004 г., когда после нескольких лет противостояния основные компоненты программ «снижения вреда» были официально признаны Министерством здравоохранения и Госнаркоконтолем. Видимо, именно массовая поддержка, которую получили эти программы в результате активной работы на протяжении нескольких лет в регионах, и их институционализация в региональную антинаркотическую деятельность во многом способствовали их признанию государством в качестве эффективного и необходимого элемента антинаркотической профилактики. Вместе с тем новые нормативные акты, регулирующие данные практические действия, были сформулированы таким образом, что была оставлена лазейка для государственного контроля и регулирования деятельности организаций, осуществляющих программы «снижения вреда», а возможно, и полного перевода функций этих организаций в сферу деятельности представителей государственной наркологии. Таким образом, возможности участвовать в формировании государственного антинаркотического права и определять антинаркотическую политику в России у негосударственных организаций, пре- зентирующих «альтернативный» дискурс наркотизма, оказываются сегодня весьма ограниченными. В то же время, именно НГО являются единственным источником и агентом возможного влияния на корректирование политики государственных органов в сторону интересов всего общества.