Местные политические события конца 1990-х
повлияли и на деятельность центров психологической помощи, определив вес каждого из них в региональной антинаркотической политике. Дело в том, что руководство областного Комитета по делам семьи пользовалось поддержкой Е. Лаховой (лидером партии «Женщины России», выигравшей на выборах в Государственную думу в 1999 г. по Ульяновской области), одной из политических идей которой была организация и продвижение в России центров планирования семьи. Губернатор области Ю. Горячев - человек «советский» - просто не мог поддержать идею развития сексуального просвещения в своем регионе. В 1998 г. Горячев закрывает медико-педагогический центр для подростков и молодежи, снимает с должности руководителя областного Комитета по делам семьи, а центры помощи, находившиеся в структурном подчинении Комитету, переводят в подчинение Комитету социальной защиты при областной администрации. Таким образом, закрытие «неугодных» и переподчинение областных центров явилось стратегическим шагом областной администрации: вместо нескольких областных центров, претендующих на финансирование, остается только один, что значительно экономило и без того скудный бюджет области. Итак, с осени 1998 г. областной Центр социально-психологической помощи семье и детям при' администрации Ульяновской области становится главным центром социально-психологической помощи населению в области (существовал центр за счет финансирования ставок для его сотрудников). Именно на этот центр областная администрация делала ставку, когда речь шла о профилактике наркомании в областных антинаркотических программах. Однако переход этого центра на антинаркотическую деятельность был в какой-то степени конъюнктурным шагом. Дело в том, что до 1999 г. о целенаправленной работе центра с наркоманами и даже трудными подростками речь вообще не шла. Антинаркотической деятельностью работники центра занялись только спустя примерно год после смертей ульяновских школьников от передозировок.
Однако особенности политического режима региона сказывались и на деятельности Центра психологической помощи семье и детям. Дело в том, что у центра не было предусмотрено возможностей ведения хозрасчетной деятельности (при Горячеве это было просто нереально). В результате попытки нелегальной «частной деятельности» провоцировали конфликты в коллективе и приводили к большой текучести кадров, что крайне негативно сказывалось на качестве работы. Стремясь найти источники финансирования, областной Центр психологической помощи также педалировал проблему роста наркомании в регионе. Так, работники Центра сконцентрировались на написании заявок на гранты на актуальную в регионе и востребованную фондами тему борьбы с распространением наркомании. И после нескольких (неудачных) попыток написания заявок на получение дополнительных средств, в 2000 г. центр выиграл конкурс по программе организации «Красный крест». Интересно, что полученные средства были распределены по иным, ненаркотическим, статьям расходов и к профилактике наркотизма в регионе, по сути, не имели никакого отношения.
Таким образом, областной Центр психологической помощи населению может быть назван официальным актором региональной антинаркотической политики. Его особенность - в вынужденном характере антинаркотической деятельности по причине административно-структурного давления со стороны областной администрации, а также в использовании проблемы наркомании в целях получения дополнительного финансирования для решения своих материальных, финансовых задач (см. схему 4):
Схема 4. Схема антинаркотической деятельности Центров помощи населению
Кроме того, можно говорить о целой системе политической эксплуатации проблемы наркомании, наиболее ярким примером которой, безусловно, являлись кандидаты, участвующие в выборных кампаниях на различные государственные посты. Как показал анализ предвыборных программ 1999- 2001 гг., упоминание наркомании стало едва ли не обязательной их частью наряду с предложениями о решении вопросов по задержкам зарплат, низким пенсиям, дорогому медицинскому обслуживанию и образованию. В то же время почти все кандидаты ограничивались констатацией того факта, что наркомания «распространяется ужасными темпами» и от нее «нужно защищать наших детей». Программы не содержат планов конкретных действий политиков, а демонстрируют скорее типичную спекуляцию политиков на данной проблеме. «Такие страшные недуги, как СПИД и наркомания, распространяются ужасающими темпами» - цитата из предвыборной программы кандидата в депутаты Законодательного собрания области С. Дедюхина. «Надо остановить рост преступности и наркомании» - из предвыборной программы кандидата в Законодательное собрание области В. Подложнюка. Таким образом, схема деятельности данного антинаркотического актора может быть представлена в следующем виде (см. схему 5):
Схема 5. Схема антинаркотической деятельности кандидатов на выборные должности
Еще одним актором, непосредственным образом включенным в антинаркотическую политику, на протяжении всех 1990-х годов являлся областной наркологический диспансер - главный антинаркотический субъект в области лечения наркомании. Низкая публичная активность руководства диспансера до 2000 г. объясняется тем, что тогдашний директор - Ковалев - был человеком, далеким от политических игр, что затрудняло получение средств для развития диспансера из областного бюджета (федеральное финансирование
по линии министерства здравоохранения, как известно, было недостаточным). Относительно стабильное положение Ковалева в сфере антинаркотической политики (как политически нейтральная фигура он вполне устраивал Ю. Горячева) вело к незаинтересованности руководства диспансера в привлечении внимания к себе, своей работе и проблеме наркомании в целом. Ситуация кардинальным образом меняется после перевыборов губернатора области. Смена политического режима в 2000 г. повлекла за собой смену не только рабочего состава областной администрации, но и затронула сферу наркологии. Основной тенденцией в трансформации сферы оказания медицинской помощи больным наркоманией в Ульяновске можно назвать ее коммерционализацию. В начале 2001 г. новые областные власти увольняют директора наркодиспансера Ковалева и приглашают на эту должность нарколога военного округа в Самаре В.Б. Токаренко. Поводом для смены руководства диспансера послужили всплывшие негативные факты функционирования наркодиспансера, а именно: замалчивание смертей, негуманные методы лечения, закоснелость руководства, неразвитость учреждений наркологической сферы в сравнении с другими областями.
«Шесть лет бывший главный врач просидел в этом кабинете и не получил средств на ремонт наркологического диспансера... Он взял работающий наркодиспансер, половину закрыл на капитальный ремонт, порушил то, что функционировало, а потом выяснилось, что у них нет денег. В результате 6 лет диспансер был закрыт. ... Фактически состояние, в котором я застал наркологическую службу в Ульяновской области - это состояние глубокого упадка, развала и отсутствия каких-то ресурсов и резервов. Из 265 коек реально развернуты на данный момент только 197, а надо больше 300, чтобы обеспечить минимальную потребность... Реабилитационного отделения в наркодиспансере не было, и нет. У меня за последние 3 месяца в диспансере не умер ни один больной, до этого умирало по 7-11 человек каждый день» (Директор областного наркологического диспансера в 2000- 2002 гг.., Ульяновск, Интервью № 21, см. приложение).
Приход В.Б. Токаренко на должность директора наркодиспансера совпал со временем написания новой областной антинаркотической программы на 2001- 2002 годы. Именно ему и было поручено ее составление. В результате основным субъектом антинаркотической деятельности в регионе в соответствии с этой программой стал наркодиспансер. Интересно, что самым большим разделом в программе была заявлена профилактика наркомании, а финансирование этого раздела составляло всего 1,7% всей программы. Все остальные средства должны были идти на ремонт областного наркодиспансера и на создание подобного учреждения в г. Димитровграде.
Довольно быстро были проведены кадровые изменения рабочего состава наркодиспансера, куда пригласили многих специалистов из Самары. Началась бурная работа по реорганизации диспансера и созданию при нем реабилитационного центра на 50 коек. До 2000 г. услуги по наркологическому лечению оказывались населению бесплатно, а расходы покрывались из государственного бюджета. Диспансер находился в государственной собственности и функционировал по законам нерыночной, советской экономики. План нового директора по реорганизации диспансера включал в себя введение рыночных, коммерческих элементов, т.е. использование принципов как государственной, так и частной медицины (в частности, им предлагалось оказывать ряд услуг за деньги). «Я предлагаю открыть реабилитационный центр, и за счет средств, поступающих от лечения и реабилитации больных наркоманией из других регионов, проводить реабилитацию больных наркоманией в Ульяновске. ... Если все получится и все будет как надо, то у нас будут свои средства, чтобы реализовать эту программу своими силами, не заглядывая в карман бюджету, ... мы готовы к тому, чтобы проводить реабилитацию больных наркоманией в достаточно больших масштабах» (Директор областного наркологического диспансера в 2000- 2002 гг., Ульяновск, Интервью № 21, см. приложение).
Однако действия нового руководителя подверглись резкой критике со стороны иных антинаркотических акторов.
«Но у него все платно, при первой встрече открылось все его лицо. Он сразу сказал: «Я в Самаре получал 20000 ежемесячно, я сейчас без зарплаты». Понятно, он будет любыми путями делать все, чтобы ему был хотя бы такой же доход...» (Лидер общественной организации «Матери против наркотиков»., Ульяновск, Интервью № 24, см. приложение).
«Сейчас там, по моим данным, творится полнейший разброд. Там нет убежденного главного врача, нет политики.... По-моему, они сейчас даже не занимаются лечением наркоманов, потому что некогда, все доктора ударились в частную практику, то есть используют средства наркодиспансера для того, чтобы выезжать, тут свои цели. Я могу сказать, что наркоманы у нас никому не нужны» (Частный нарколог, Ульяновск, Интервью № 26, см. приложение).
Общая линия коммерционализации сферы лечения наркомании вполне устраивала новое областное руководство. Однако последующее буквально через несколько месяцев напряжение отношений между областными властями и
руководством наркодиспансера указывает на взаимный «кризис доверия»: желание реализовать собственные интересы с обеих сторон и невозможность компромисса привели к осложнениям отношений.
«Я предложил ситуацию следующую: мы готовы самофинансироваться, только не мешайте» (Директор областного наркологического диспансера в 2000-2002 гг., Ульяновск, Интервью № 21, см. приложение).
В апреле 2002 года областной администрацией была инициирована проверка, «обнаружившая» серьезные пробелы в организации работы. На сайте областной администрации появилась информация о выявленных в результате проведенной проверки недостатках в деятельности лечебного учреждения (Комиссия Департамента здравоохранения, которая проводила проверку, признала работу наркодиспансера неудовлетворительной)49.
Начался длительный поиск «своего» человека на этот пост. Сложность процесса подбора «нужного» человека и поиска компромисса между новой властью и новым руководством диспансера иллюстрируется тем фактом, что за 3 года сменилось 6 (!) директоров; при этом неугодных претендентов «выживали» с доходного места постперестроечными методами (работники наркодиспансера в частных беседах рассказывали о многочисленных случаях угроз и насилия). Истинные причины возникшего с 2000 г. хаоса вокруг руководства областным наркодиспансером, вероятнее всего, коренятся в стремлении властей иметь свою долю в столь немалом бизнесе.
Схематически активность данного антинаркотического актора выглядит следующим образом (см. схему 6):
Схема 6. Схема антинаркотической деятельности областного наркодиспансера
49 В частности, упоминалось о том, что за период с апреля по июль 2002 года в областном наркодиспансере должен был быть разработан и реализован план мероприятий по ликвидации обнаруженных комиссией недостатков. Однако, как указывалось, работники медучреждения даже не были ознакомлены директором диспансера с актом проверки комиссии. Также говорилось о непроработанности программы профилактических мероприятий наркологических заболеваний в Ульяновской области (отсутствует план мероприятий с указанием конкретных дат, слабо ведется статистический анализ данных, проверка делопроизводства, есть и другие недостатки работы). См.: Пресс-центр администрации Ульяновской области, 11.07.2002. - http://obladm.ulntc.ru/news/news.html?cmd=news&id=2102.
В сравнении с другими регионами, антинаркотическая деятельность в Ульяновской области
отличается слабой развитостью частных медико-реабилитационных центров и служб. Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» 1998 г. закрепил возможность лечения наркомании только в государственных центрах, предоставив частным клиникам лишь область медико-социальной реабилитации. В разных регионах термин «медико-социальная реабилитация» понимался по-разному, и во многих областях реабилитационные центры занимались, в том числе, лечением наркомании. В Ульяновской области частное лечение наркомании существовало под прикрытием «лечения алкоголизма». Естественно, что никакого контроля со стороны государства за качеством оказываемых таким образом услуг не было. Государственная монополизация сферы лечения загоняла подобные центры в подполье.
С приходом новой власти ситуация с частным медицинским сектором еще более усложнилась.
«А сейчас власть поменялась, пришел Шаманов. Мы подумали, что будет лучше. Оказалось, что не совсем так. Он решил контролировать все сам. ... Это бизнес все, это чистой воды деньги. Есть такой аспект - продажа наркотиков, есть лечение зависимости. И то, и другое очень большие деньги. И поэтому еластъ имущим выгодно контролировать структуры, которые занимаются вот этим бизнесом. <Они решили> все это лечение только в муниципальных структурах сделать. Так, чтобы все доходы от этого бизнеса шли только в бюджет города или области или лично кому-то в карман» (Частный нарколог, Ульяновск, Интервью № 26, см. приложение).
Поскольку новый директор наркодиспансера проводил в жизнь политику монополизации антинаркотической медицинской деятельности, это привело к осложнению отношений областных властей с иными (частными, общественными) структурами в сфере лечения и реабилитации наркозависимости. «Раньше у нас была лицензия. Мы официально лечили алкоголиков, а занимались наркоманами. Об этом знали в Облздраве, но нас не трогали. Сменилась власть, в Облздраве состав начал изменяться: кто-то решил, видимо, погреть напоследок руки. И просто за продление лицензии заломили очень большую сумму, которую мы не в состоянии были выплатить» (Частный нарколог, Ульяновск, Интервью № 26, см. приложение).
Сейчас работа отдельных частных наркологов продолжается, но нелегально (например, даются рекламные объявления на столбах с указанием лишь номера контактного телефона). Таким образом, данный субъект является примером неудачного вхождения на рынок антинаркотических услуг, обусловленный спецификой социально-политического контекста региона. Поскольку в Ульяновской области не существовало медицинского реабилитационного центра для наркоманов, к концу 1990-х годов возникла необходимость его создания. Среди наркологов, психологов и врачей городских поликлиник существовало несколько групп, стремящихся заполнить эту новую для обла
сти нишу медицинских услуг. Одна из таких групп на протяжении двух лет (1999-2000 гг.) активно продвигала свои интересы при помощи «медицинского лобби» в Городской думе. Данные силы представляли собой оппозицию областному наркодиспансеру, поскольку находились в конфликтных отношениях с его руководством. Их предложения по созданию реабилитационного городского центра периодически рассматривались на заседаниях Городской думы, но были отклонены. Реализация этой идеи потребовала бы значительных материальных и профессиональных затрат, а соответствующих ресурсов на тот момент в области не было. Но поскольку в городской программе предусматривалось выделение небольших средств на реабилитационный центр, было принято решение создать его на основе уже существующей структуры, частично профинансировав его развитие. Таким образом, в борьбе за реабилитационный центр победу одержала другая группа, чьи интересы более успешно удалось пролоббировать в Городской думе50.
Схема данных антинаркотических акторов выглядит следующим образом (см. схему 7):
Схема 7. Схема антинаркотической деятельности медицинских групп
Проблема неразвитости общественных организаций в сфере противодействия распространению наркотизма - еще одна специфическая особенность Ульяновской области. Из общественных организаций в Ульяновске наиболее известна организация «Матери против наркотиков», которая занимается реабилитацией наркоманов по системе «12 шагов» обществ «Анонимные алкоголики» и «Анонимные наркоманы». До 2000 г. у этой организации был негласный договор с руководством наркодиспансера о прохождении реабилитации после лечения. Несмотря на это, руководство данной общественной организации крайне негативно оценивало действия региональных властей в сфере противодействия наркомании.
50 В целом, можно сказать, что благодаря небольшой численности Городской думы и Федерального собрания области практически каждый депутат представляет интересы определенной группы.
«... эта проблема <наркомании> в общем-то не решается общественной организацией, она может что-то там поддержать, что-то там провозгласить, но решение-то все равно должно быть на каком-то высоком уровне. А его нет, решения-то никакого. ... А в стадии оформления нам, к сожалению, никто не помогает. Вот мы то туда пойдем, то сюда пойдем, везде резина, везде резина. Везде никто не отказывает, но и ничего не делает нам» (Лидер общественной организации «Матери против наркотиков», Ульяновск, Интервью № 24, см. приложение).
Напряженность отношений между организацией «Матери против наркотиков» и властями сказывалась и на том, что в региональной антинаркотической программе деятельность ульяновских общественных организаций никак не была обозначена. Перевыборы губернатора и формирование новой команды администрации практически не изменили положение этого актора в общей картине антинаркотической деятельности в регионе.
«Горячев ушел, и все решение кануло в лету. Но потом пришел новый руководитель <области>, у нас были какие-то новые планы... У него там степень какал-mo научная. Ну все, думаю, наша проблема будет ясна, тут же начнется продвижение. Опять Ульяновск занят, проблемы <наркомании> нет». (Лидер общественной организации «Матери против наркотиков», Ульяновск, Интервью № 24, см. приложение).
После 2000 г. также нарушились отношения наркодиспансера с организацией «Матери против наркотиков», поскольку новый директор разрабатывал план открытия реабилитационного центра в рамках областного наркодиспансера.
«Письмо мы написали Шаманову. Шаманов его отфутболил Курочке <заместитель по социальной работе>, Курочка отфутболил его в 06- лздравотдел, Облздравотдел сказал: «О, это не наше, это наркологу или в санэпидемстанцию». После этого приехал Токаренко к нашим ребятам <в группу «12 шагов»>. Два часа он их исповедывал, смотрел их руки, разговаривал с ними, что-то там говорил, но ему главное деньги. ... И Токаренко в общем-то сказал, что я вам буду помогать. Денег не дал, но «буду помогать». Наверное, он будет рассказывать, как нам хорошо, может и это поможет» (Лидер общественной организации «Матери против наркотиков», Ульяновск, Интервью № 24, см. приложение).
Таким образом, низкая степень представленности антинаркотических НКО в Ульяновской области и сложности установления отношений с другими (государственными и негосударственными) структурами и организациями предопределили специфику антинаркотической активности данного актора. Схематически его можно представить следующим образом (см. схему 8).
Пытаясь максимально полно отразить картину антинаркотической деятельности в Ульяновской области в конце 1990-х, необходимо упомянуть о еще одном акторе, не прописанном ни в одной антинаркотической программе, но порой играющем значительную роль в борьбе с распространением наркотиков, а именно, о криминальных и полукриминальных группах. Можно предположить, что поскольку подростки и молодежь составляют резерв и основную «боеспособную» часть преступных группировок, то криминальные структуры вполне можно рассматривать в качестве социального субъекта, включенного в проблемное поле молодежной наркомании. При этом нежелание открытых выступлений, в том числе и в прессе, делает его самым невидимым из существующих субъектов. Отношение этого актора к проблеме наркомании нашло даже свое отражение в содержании ряда региональных медиа-посланий. «По воровским занятиям «ширяться», глотать «колеса» не возбраняется. Почти все воры в законе, сидевшие в зоне авторитеты сами употребляют наркотики и подчиненным разрешают»51. Однако, «...братки, ориентированные на спортивных авторитетов, «ширево», «герик» и «колеса» на дух не переносят. Для спортсменов наркоманы - это «чуханы, уроды, хуже педерастов...»52. Для представителей этих групп наркомания не приемлема: «видеть, как сажают на иглу совсем сопливых мальчишек и девчонок, бояться, что на их месте завтра может оказаться собственный отпрыск, авторитетам тоже невмоготу...»53. В целом, это отражает традиционное двойственное отношение криминального мира к наркотикам: попустительски-разрешитель- ное к «легким» наркотикам, с одной стороны, и негативное к употреблению
51 Попов А. Братки объявили войну наркоте! //Симбирские губернские ведомости, 1999, №172-173, 5 ноября, с.1.
52 Там же, с.1.
Схема 8. Схема антинаркотической деятельности общественной организации «Матери против наркотиков»
53 Попов А. Братки
готовы бороться с «дурью», но опасаются козней наркомафии // Симбирские
губернские ведомости, 1999, №174, 10 ноября, с.1-2.
направления указывают на то, что «определяя ситуации, общественность реагирует не столько на реальность, сколько на свое восприятие реальности»05, решающую роль в формировании образа этой реальности играют СМИ: они обеспечивают «видимость» потенциальных проблем. Именно благодаря региональным СМИ наркомания в Ульяновске не только приобрела характер «видимости», но и была признана в качестве легитимной и общественно значимой проблемы.
С одной стороны, региональная пресса транслировала интересы тех или иных антинаркотических акторов, а с другой - часто использовала тему наркомании для поднятия популярности и рейтинга среди населения. И если описывать региональные антинаркотические реакции в терминах наркопаники, то, пожалуй, единственным актором, пытавшимся ее спровоцировать (не всегда и не до конца осознанно), можно назвать ульяновские масс-медиа. В целом, по сравнению с самарскими или нижегородскими газетами, ульяновские СМИ были намного более склонны к сенсационности, скандальности и использованию стиля и методов «желтой прессы».