Славяне также употребляли хмельные напитки

(вино, квас, мед) по специальным случаям, праздникам. Долгое время на Руси преобладала «престижная» форма употребления алкоголя - пиры, которые стоили дорого и были доступны лишь князьям. Простые люди могли пить дома, среди семьи, или в общественных заведениях - вольных корчмах (место, куда народ сходился для питья и еды, бесед с песнями и музыкой).

Тем не менее уже в древних обществах существовали ограничения на использование и употребление алкоголя; сильное опьянение вызывало неприятие. Вольные корчмы функционировали, как правило, сезонно - осенью, после окончания сельскохозяйственных работ, и зимой. Помимо того, у славян социальный контроль осуществлялся общинным самоуправлением: устанавливался надзор за качеством напитков (преобладали не очень крепкие) и мерой (злоупотребление осуждалось, пресекалось и высмеивалось), субъектами потребления (подростки и женщины практически исключались), характером и стилем общения в застолье (корчма была разновидностью мужского клуба). Нормой была умеренность - умение веселиться так, чтобы не омрачать праздник ни себе, ни другим. В Западной Монголии перевыпившему на свадебном пиру отрезали половину косицы. Существовало и такое своеобразное наказание: пьяного заставляли смотреть в нору мыши-полевки. Если пьяный всадник падал с лошади и погибал, то в назидание это место называли «падью пьяного». Реакции властей на проблему использования наркосодержащих веществ и алкоголя начиная с периода становления в IX веке российского государства, на наш взгляд, логичнее всего рассмотреть сквозь призму столкновения язычества и христианства. Считается, что использование растений в мистических целях постепенно исчезает с развитием монотеизма. Дело в том, что употребление одурманивающей сознание растительности является частью языческой культуры древних людей с ее поклонениями своим богам, использованием

растений волхвами³² в заговорах, гаданиях, верой в волшебство и т.д. Церковь же пыталась упорядочить доступ к святости, настаивая на главенстве постижения истины через строго определенные христианством практики, и потому боролась с альтернативными способами познания³³. С приходом христианства языческие обычаи еще долго сохранялись как элемент народной культуры и сознания (гадания, предсказания, заговоры). «Христианство, как его воспринимала от Руси чудь, не вырвало с корнем чудских языческих поверий: народные христианские верования, не вытесняя языческих, строились над ними, образуя верхний слой религиозных представлений, ложившийся на языческую основу» - пишет российский историк В.О. Ключевский³⁴. Именно с этими языческими элементами и связывалось употребление растений, влияющих на сознание (или, как их называли, «зелий»), а также излишнее употреблении алкоголя. Например, народный идеал праздника включал в себя буйное веселье, музыку, песни, пляски, скоморохов и ряженых, уличных медведей и кулачные бои, излишества в еде и питье³⁵. Против этих излишеств и были направлены церковные проповеди - в пьянстве, например, виделся не только бытовой порок, но и служение бесам и языческим богам³⁶. В первые века Христианства светские власти предоставили право борьбы с язычеством церкви; именно митрополит судил дела, касающиеся колдовства. Об этом, в частности, свидетельствует устав князя Владимира Мономаха «О десятинах, судах и людях церковных» (996 г.); церковью преследовалось колдовство (чародейство, ведовство, идолопоклонство, чернокнижие)³⁷. Таким образом, в то время государство видело в волшебстве и колдовстве только нравственное преступление и грех³⁸. В судебнике сына Владимира Ярослава различение и соотношение понятий греха и преступления выражено более отчетливо. «Грех ведает церковь, преступление - государство. Всякое преступление церковь считает грехом, но не всякий грех государство считает преступлением. ... Дела только греховные, без элемента преступности, судились исключительно церковной властью, разбирались святительским, т.е. епископским судом без участия судьи княжеского. Сюда относятся дела, нарушающие церковную заповедь, но не входившие в состав компетенции княжеского суда: волхвование, чародеяние, браки в близких степенях род-

³²                                        Гальковский Н.М. считает, что «волхование» по своему значению и смыслу близко подходит к «ворожбе». См.: Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1,2., 2000, с.207.

³³                                        Янгулова Л. Юродивые и умалишенные: генеалогия инкарцерации / Мишель Фуко и Россия / Под ред. О. Хархордина. - М., СПб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001, с.197.

³⁴ Ключевский В.О. Курс русской истории. В 7 Т. - М.: Мысль, 1988, Т.1.. с.307.

³⁵                                        См.: Такала И. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. - СПб.: Изд-во «Журнал «Нева», 2002. с.29.

³⁶                                        См.: Смилянская ЕБ. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. - М.: Индрик, 2003; Такала И. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. - СПб.: Изд-во «Журнал «Нева». 2002, с.29; Лавров А.С. Колдовство и религия в России. 1700-1740 гг. - М., 2000; Новомбергский НЯ. Колдовство в Московской Руси XVH столетия / Материалы по истории медицины в России. Т. 3, Ч. 1. - СПб., 1906; Гальковский ЕМ. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1,2., 2000 и др.

^3| В основе этого отношения к оккультным действиям лежала вера в Бога, а значит, и в дьявола, договор с которым признавался недопустимым, но вполне возможным.

³⁸Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1,2., 2000, с.241.

ства, употребление недозволенной пищи, общение в пище с язычниками и т.д.», - отмечает В.О. Ключевский. Некоторые авторы пишут о достаточно суровых мерах наказания за эти виды преступлений, вплоть до лишения жизни, однако, по мнению В.О. Ключевского, речь шла просто о телесных наказаниях. «В Ярославском уставе есть статья, по которой женщину, занимавшуюся каким-либо родом волхвования, надлежало «доличив казнить», а митрополиту заплатить пени 6 гривен. Одно из правил русского митрополита Иоанна II (1080-1089 гг.) объясняет, в чем должна была состоять эта «казнь»: занимающихся волхвованием надлежало сперва отклонять от греха словесным увещеванием, а если не послушаются, «яро казнити, но не до смерти убивати, ни обрезати сих телесе». Под «ярой», строгой казнью, не лишающей жизни и не «обрезывающей», т.е. не уродующей тела, можно разуметь только просто телесное наказание», - пишет В.О. Ключевский. В конце XV - XVI веках сложился свод законов Московского государства (судебники 1495 г. и 1550 г.), определивший основные виды преступлений, среди которых особое место занимали действия, обозначенные как магия и волшебство. Понимание этих действий как видов строго наказуемых государственных преступлений нашло свое отражение и в нормах Уложения 1649 г., и Артикула воинского 1715 г. Эти преступления, в принципе, подлежали ведению духовного суда - церкви, но в России государству принадлежала доминирующая роль даже в церковных делах. Именно этим можно объяснить тот факт, что, начиная с XV - XVI веков, борьбу с волшебством и магией (а, соответственно, и с употреблением ядосодержащих и отравляющих веществ) берут на себя светские органы власти, а именно - органы тайного сыска. В практику входят городские казни, ссылки, тюремные заключения. Таким образом, XV-XVI века могут трактоваться как период, когда преступления против религии и вообще всякого рода остатки язычества стали переходить в разряд государственных преступлений. О постепенном характере этого процесса может свидетельствовать тот факт, что Указом 1722 г. преступления «богохульные», «еретические», «раскольные» и «волшебные» были выделены в особую группу «дел духовных», подлежащих синодальному суду, но на деле уже задолго до этого указа их вели светские органы сыска. Так,

в дошедших до нас делах Тайного приказа⁴⁶, ученые находят описания случаев волхования и колдовства, интерпретируемые в качестве преступлений против основ государства и царской власти (например, дело каких-то «ворожей», собиравшихся навести порчу на царя Алексей Михайловича)⁴⁷. В XVIII веке на смену духовному наказанию и наставлению «творящих ел- линские беснования, и волхования и чародеяния» пришло светское законодательство «о суеверии»⁴⁸. В этом веке еще более ужесточилось отношение власти к делам о колдовстве. Возможные магические действия против монарха жестко наказывались. Дела по «ворожбе» против царя в архивах сыскного ведомства XVIII века (Тайной канцелярии) - не редкость⁴⁹. Дворянин Волконский «делал водку с травами, чтобы ей государя насмерть опоить», окольничий Никита Пушкин «сушил и тер мух, чтобы сделать порошок и им государя окормить» и так далее; при этом по каждому делу тайный сыск проводил серьезное расследование с изучением этих «препаратов» наведения порчи на государя⁵⁰.

Однако, как пишет Е.Б. Смилянская, даже в конце правления Елизаветы Петровны (годы правления 1741-1761 гг.), несмотря на желания властей искоренить волшебство, признав его надувательством малоразумных (указ 1731 г.), «смеха подобным суеверием» (Духовный регламент), ни о серьезном упадке магических практик, ни о сокращении преследований за «волшебство» говорить не приходится⁵¹. И хотя в ходе расследований Тайной канцелярией дел о волшебстве у привлеченных к следствию знахарей, как правило, никаких «вредительных для человека кореньев, трав или минералов» не находилось, а фиксировались лишь довольно простые лекарственные приемы, используемые для исцеления от разных недугов и болезней, тенденция сурового наказания за употребление «магических» веществ продержится еще много веков⁵². XVIII век является важной вехой в изменении официального отношения к использованию и употреблению наркотических веществ; именно тогда были проведены государственные реформы, касающиеся различных маргинальных групп населения. Первоначально внимание властей было направлено скорее на водворение общественного порядка - т.е. все, что в принципе не

^Тайный приказ, или приказ Тайных дел, был основан царем Алексеем Михайловичем в 1648 г. и разбирал, по большей части, уголовные преступления, а также призывы к бунту или хулу на правящую власть.

¹⁷ Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники 1718-1825.-М:Центрполиграф, 2006, с50.

⁴⁸Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. - M.: Индрик, 2003, с.13-16.

⁴⁹ Следует отметить, что ХУЛ - XVIII века - время становления и укрепления системы политических репрессий в России. В те времена в подвалы сыскного ведомства попадало огромное количество людей. Формально наиболее преступными считались замысел против личности царя, измена государству и казнокрадство, но в реальности под эти действия легко подгонялись любые действия или разговоры. Соответственно, ядо-содержащие или иные влияющие на сознание вещества, скорее всего, просто выступали предлогом для начала следственного процесса.

^Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718-1825. - М.: Центрполиграф, 2006, с.107.

³¹ Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. - М.: Индрик, 2003, с.61. ⁵²Там же, с.53.

приносило реальной пользы, либо, еще хуже, нарушало привычные нормы и приносило вред, становилось специальным объектом внимания власти. В XVIII веке основным принципом жизни провозглашалась рациональность, основанная на производстве и собственности, соответственно потребление наркотических веществ не вписывалось в эти рамки рациональности. Что касается борьбы российского государства и, в частности, церкви с употреблением алкоголя и пьянством (как крайним проявлением), то первоначально эти действия также рассматривались в связи с сохранявшимися у народа языческими традициями (например, скоморошескими играми во время пиров). В пьянстве также виделось служение бесам и языческим богам. Однако, как указывает И. Такала, с момента зарождения российского государства, оно видело и преследовало свои интересы в питейном промысле: существовали пошлины на хмель, солод, мед. Считается, что первая попытка полностью поставить под государственный контроль питейное дело была осуществлена во второй половине XV века, в период создания единого Русского государства, однако наиболее явно эта тенденция проявилась в период правления Ивана Грозного, которого считают инициатором появления нового типа питейного заведения - кабака. В нем продавались только напитки, причем только алкогольные (хлебное вино, пиво, мед). Распространение кабаков по всей Руси на фоне ликвидации «корчмы» (частного производства спиртных напитков) в конце XVI века стало приносить казне немалые деньги. Иное отношение у Ивана Грозного было к табаку, распространение которого в России совпало по времени с периодом его царствования. Считается, что впервые его завезли в Москву около 1580 г. голландские и английские купцы (некоторое время до этого он поступал контрабандно, как правило, из Польши и Персии). Практически сразу церковь и правительство начали гонения на табак (его называли «зельем», поскольку он одурманивающе воздействовал на сознание) и его потребление. Иван Грозный установил жесткие наказания для курильщиков, но эти меры не подействовали - табак продолжали курить.

Первый запрет на курение табака ввел первый царь династии Романовых - Михаил Федорович: в 1634 г. он запретил продажу и употребление табака под страхом конфискации имущества и даже смертной казни. Ввоз этого «зелья» был прекращен, но через некоторое время, с учетом выгоды табачной торговли, государство установило монополию на продажу табака. Во многом

этот шаг был продиктован финансовыми нуждами пополнения государственного бюджета: казна продавала табак чуть ли не на вес золота, по 50-60 копеек. В 1644 г. Алексей Михайлович вновь запретил табак, теперь уже надолго. Курильщиков наказывали битьем батогами, вырыванием ноздрей и ссылкой, причем это касалось и женщин. Интересно, что согласно Уложению царя Алексея Михайловича 1649 г. за убийство сына или дочери полагалось только церковное покаяние и тюремное заключение, а за употребление и продажу табака велено было рвать ноздри, пороть, конфисковывать имущество и ссылать на поселение в дальние города⁵⁸.

Однако запретительная политика государства исходила в большей степени из моральных соображений и наставлений православной церкви. В это время утвердилось мнение, что табак - средство искушения сатаны, порождение греха. Верили, что табак вырос из тела «ветхозаветной блудницы» (Иезавели), на могиле кровосмесителей - брата и сестры и т.д.³⁹ Поэтому табак, так же как алкоголь, считался греховным питьем⁶⁰, и во всех запретительных документах того времени его потребление стоит в одном ряду с пьянством, азартными играми, развратом. Вместе с тем, поскольку запретительный подход входил в противоречие с экономическими интересами государства, время от времени власти разрешали торговать табаком на определенных территориях страны, например, в Сибири⁶¹.

В XVII веке табак ввозили в Россию двумя путями: через Европу и Среднюю Азию⁶². Хотя второй путь менее известен специалистам, А.В. Шаповалов отмечает, что Бухарская караванная торговля в Москве процветала. Поскольку в Средней Азии с табаком были знакомы по меньшей мере с начала XVII века, восточные купцы везли в Москву табак для собственного потребления и на продажу. В Москве распространилась особая бухарская манера курения табака через воду⁶³. Считается также, что молодой царь Петр I научился курить именно в Москве.

Во времена царствования Петра Великого, в противовес политике Ивана Грозного, власти начинают приобщать население к курению табака: его потребление было разрешено и даже поощрялось. Петр I, побывав за рубежом, понял, что табак - не менее прибыльный для бюджета страны товар, чем водка и кофе⁶⁴. В 1697 г. царь отменил все карательные меры против курильщиков, запреты на торговлю табаком и предоставил английским купцам

⁵⁸ Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. 1032-1882 гг. - Иркутск, 1884, с.100. ⁵⁹Пятницкая И.Н, Развитие наркотизма в прошлом и настоящем (Часть 1) // Вопросы наркологии, 1995, №1, с. 89.

⁶⁰                                        В XVII веке применялось слово «дымопитие», а не «курение».

⁶¹                                        Шаповалов АБ. Очерки истории и культуры потребления табака в Сибири XVII - первой половины XX века - Новосибирск: Прогресс-Сервис, 2002, с.21.

⁶²                                        Интересно, что в странах Азии табак распространился очень быстро и моментально стал популярен Курительная трубка превратилась в символ благосостояния и благородства. Почетнее всего было курить трубку, длина которой значительно превышала Длину вытянутой руки, чтобы раскурить ее можно было только при помощи слуги. См.: Шаповалов A.B. Очерки истории и культуры потребления табака в Сибири XVTI - первой половины XX века - Новосибирск: Прогресс-Сервис, 2002, с.25.

⁶³                                        Там же, с.22.

⁶⁴Наркомания: причины, последствия, меры защиты / Под ред. АН. Горанского. - Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2000, с.24

исключительное право торга табаком в России на шесть лет (получив за это значительную сумму в государственную казну). Одобрение курения табака снискало Петру I среди части российского населения славу Антихриста; старообрядцы до последнего времени не употребляли табак (как и спиртное), называя его «чертово зелье».

Вместе с тем Петр I проявлял большую заботу о производстве собственного табака, поскольку осознавал возможные выгоды для казны. Поэтому еще во время действия английской монополии на ввоз (существовавшей до 1705 г.) на Украине и в южных российских губерниях табак выращивался в небольших количествах. В первой четверти XVIII века эти посевы расширились, а в Нижнем Поволжье были заведены новые. Именно Петр открыл первую в России табачную фабрику (в 1717 г. в Ахтэрке). А уже в 20-е годы XVIII века появляются и первые заводы по переработке табака. Другие же дурманящие средства оставались во время царствования Петра I под запретом, а их употребление без предписания властей продолжало относиться к разряду политических преступлений.

Историки и этнографы отмечают, что в XVIII веке в России было очень модно нюхание или жевание табака. При этом в целях экономии почти не использовался чистый табак, а делались различные смеси. Например, в табак добавлялась или зола от ивняка, или алкалическая зола от сожжения растущих на березах грибов (чаги), или тонкая березовая стружка и др.. Проникновение табака в культуру аборигенных народов территории от Урала до Тихого океана происходило в XVII веке. В Сибири табак сосали, закладывая за щеку неразрезанные целые листья. А некоторые народы Сибири добавляли в смесь табака и деревянных опилок крошку сушеного мухомора для усиления наркотического эффекта. На Камчатке до середины XIX века единственной формой потребления табака была так называемая лемешина, которую закладывали за щеку: она изготавливалась из мелко нарезанного табака, перемешанного с пеплом из грибкового нароста березы и чуть-чуть политого водой.

К XIX веку махорку сеяли уже во многих губерниях России; благодаря своей дешевизне и крепости она была широко распространена среди крестьянского населения. Ее также стали использовать в лекарственных целях: в Енисейской губернии, например, махоркой останавливали кровь, а в Забайкалье ее свежие листья прикладывали к нарывам и местам укусов животными⁷³.

Употребление наркотиков в доиндустриальных обществах регулировалось строгими правилами, так что реальной социальной проблемой наркомания стала лишь в индустриальную эпоху, а в России - в XIX веке. Значительную роль в интенсификации употребления наркотических веществ и перехода данного явления на новый уровень в XIX в. сыграло употребление все более эйфоригенных веществ и развитие все более интенсивных форм их использования. Тысячелетиями наркотические вещества растительного происхождения употреблялись в «сыром» виде. В первой половине XIX века начинается технологическое совершенствование способов обработки наркотиков; выделяются чистые алкалоиды, чья наркогенность многократно превышает наркогенность сырьевого растительного материала. С изобретением шприца употребление наркотиков обеспечивает получение сжатого во времени сильного эффекта. Происходит постепенный переход от внутримышечного введения к внутривенному. Гашиш уже не принимается с едой, как раньше, а курится. Не жуются, как бывало, разводимые слюной листья коки; кокаин - чистый алкалоид - вдыхается и даже курится. Все это способствовало распространению наркотизма в таких масштабах, которых человечество до XIX - XX веков не знало⁷⁴.

Вместе с тем можно предположить, что и в предыдущие столетия употребление алкоголя, наркосодержащих веществ приводило к нежелательным социальным последствиям, однако лишь к XIX веку возникли факторы, способствовавшие проблематизации этого феномена сначала как болезни, а затем в качестве серьезной социальной проблемы, требующей вмешательства и регулирования государством.

Среди факторов, способствовавших актуализации употребления наркотических веществ, особая роль принадлежала процессу развития фармакологии. Например, с середины XIX столетия все сложные операции проводились под общим наркозом, и смерть от болевого шока постепенно становилась в лечебных учреждениях Европы редкостью. Врачи понимали, что многие анальгетики чрезвычайно опасны, но заменить их было трудно. До конца XIX века наркотические вещества официально использовались в Европе в качестве медицинских средств. С давних времен одним из лекарств, широко применяемых врачами, считался опиум. Его использование в России, по-видимому, следует отнести к концу XVI в., когда в 1581 г. в Москве организовалась первая царская аптека с английским фармацевтом Джеймсом Френчем, привезшим с собой среди прочих и названное лекарство. Впослед-

⁷³Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. - СПб.: Литера, 1996, с.105.

⁷⁴ Пятницкая И.Н. Развитие наркотизма в прошлом и настоящем (Часть 2) // Вопросы наркологии, 1995, №3, с.86.

ствии русские цари закупали его у англичан, а позднее - на Востоке. В XVIII веке психиатры использовали опиум «с удивительно хорошими результатами». Причем наиболее интенсивно лечили опиумом психически больных и алкоголиков. Однако именно в этом столетии появляются первые научные описания наркотической зависимости.

Позднее данный вид наркомании активно пытались лечить изобретенным в начале XIX века первым алкалоидом опия - морфином. Применение морфина для наркоза и появление морфинизма - наркомании, развивающейся в результате хронического злоупотребления морфином, относится к более позднему периоду и связано с введением в практику подкожных инъекций. С появлением шприца ускорился рост морфинизма (сначала в странах Западной Европы, а потом на Востоке). Популяризации медицинского применения морфина способствовало большое число операций, проведенных под его обезболивающим действием. Так, во время Крымской (1853-1856 гг.) и Франко-Прусской (1870-1871 гг.) войн большое число операций было проведено под морфиновым наркозом. В повести «Молох» А.И. Куприна мы читаем о свободном использовании морфина в качестве болеутоляющего средства земским врачом (следует отметить, что вторая половина XIX - начало XX века считаются периодом расцвета медицины в России). Вместе с тем скоро были зафиксированы случаи зависимости и была осознана опасность, исходящая от использования морфия.

Кодеин (другой опиумный алкалоид) использовался при кашле и состояниях «нервности» (входил в пропись микстуры Бехтерева); морфин - как анальгетик при болевом шоке, при психическом возбуждении и при бессоннице. И кодеин, и морфин применялись также при лечении алкоголизма. По этому поводу журнал «Современная медицина» писал в 1866 году: «...Морфий всегда действует и не требует увеличения приема, то есть больные к нему не привыкают, как привыкают к опию».

Опиаты использовались как эффективное лекарство от более чем 50 болезней, включая диарею, дизентерию, кашель, диабет и алкоголизм. 1880 год вошел в историю как переломный в отношении к опиуму и морфину, что было естественным ответом на осознание опасности наркомании и признание опиумной наркомании как тяжелого психического заболевания. Примечательно, что как географическое, так и социальное распространение опиума и морфия шло противоположными путями. Если исторический путь опиума в цивилизацию пролегал с Востока в страны Западной Европы, то

распространение морфинизма происходило обратным путем - из Западной Европы на Восток. При этом морфинизм распространялся от высших слоев общества к низшим, а опиумокурение - в обратном направлении⁸¹. Очередным «лекарством», применяемым в лечении, стал открытый в 1855 году и вышедший из американских и европейских медицинских клиник кокаин. Вещество обнаружило свои исключительно местноанестезирующие свойства и открыло ряд обезболивающих препаратов (дикаин, новокаин). Им лечили невралгии, применяли как обезболивающее. Первые кокаинисты появились к началу XX столетия. Алкоголизм, опиоманию, морфинизм и кокаинизм в конце XIX в. пробовали лечить героином, который был открыт в 1898 г. Он считался тогда превосходным средством от кашля (в России героин рекламировался как детское лекарство от коклюша)⁸² и использовался для лечения туберкулеза и алкоголизма. Но уже первые героинисты развеяли эти иллюзии медиков. Однако еще в начале XX века героин настоятельно рекомендовался со страниц одного российского медицинского издания как препарат, «вентилирующий легкие», и потому в первую очередь предназначался для спортсменов. Предлагалось его употреблять и в «антибронхиальных» целях⁸³. Хлорагидрат (хлороформ, эфир) был открыт в 1835 г. в Европе и в конце XIX века распространилось его употребление во многих странах; красочные описания вызванного им опьянения можно найти в произведениях американских и европейских авторов. Случаи злоупотребления хлороформом, эфиром, паральдегидом и другими препаратами этого ряда не успели привлечь должного внимания специалистов, так как под наркотическую зависимость попали прежде всего алкоголики (по причине тяжелого опьянения, достигаемого этими средствами); их злоупотребление объяснялось «дегенеративностью». Помимо того, «увлечение» этими средствами перед первой мировой войной быстро вытеснилось кокаином⁸⁴. Известно также, что в конце 1920-х годов в селах центральной России стали открыто рекламировать и продавать пасту опия. Ее использовали крестьянки, дававшие наркотик грудным детям вместо более безобидного отвара мака, не всегда имевшегося под рукой. Делалось это в целях успокоения детей на период хозяйственных работ матери⁸⁵. Лишь в 1923 г. отечественный психиатр С. И. Каган пришел к выводу о недопустимости лечения наркомании наркотиками, запоздало признав многочисленную и долговременную практику своих коллег-предшественников «ошибочной»⁸⁶. Статистика не располагает сведениями о количестве жертв

⁸¹                                      См.: Ефимов И. Маковый дьявол - древнейший искуситель. - http://wwwscreermj/narkom/may2002/page3.htm.

⁸²                                      Из выступления Калачева Б.Ф. на аналитическом совещании «Метадоновые программы - как это делается и кому это нужно», 22апреля2003г.насайте «Нет наркотикам». - http: //www.narkotiki.ru/mir_5528.

⁸³                                      См.: Калачев Б.Ф., Сбирунов П.Н., Сергеев А.Н. Развитие наркомании и незаконного оборота наркотиков в России // - http://narcomju/law/system/22.html

Пятницкая И.Н. Развития наркотизма в прошлом и настоящем (Часть 2) // Вопросы наркологии, 1995, №3, с.79. ⁸⁵ См.: Калачев Б.Ф., Сбирунов П.Н., Сергеев А.Н. Указ. раб.

Еще в 1880 г. была проведена международная конференция, на которой и было впервые заявлено о появлении новой страшной болезни, связанной с употреблением наркотиков. Она получила название «наркомания». См.: Аманова Н., Макаров Д. Нация и «кайф» // АиФ, 1999, №40.

подобных способов лечения. В XIX веке и почти до середины XX века врачи составляли около половины зарегистрированных потребителей наркотиков; они были и первыми исследователями этого явления, проводя на себе многочисленные эксперименты.

Таким образом, именно к концу XIX века известные и новые наркотики стали частью медицинского знания, литературы, медицинских теорий и практик. Они использовались в качестве лекарств от разных болезней, но постепенно стали осознаваться негативные последствия от их употребления. Начиная со второй половины XIX века, термин «зависимость» стал частью медицинского языка (сначала - в отношении алкоголя, а затем - других наркотических средств). Появились первые теории, затрагивающие причины наркозависимости и способов лечения.

Первые попытки «регулирования» сферы медицинского применения наркотиков имели место в XIX веке. В 1899 г. вышла в свет книга Н.К. Реймера «Яды цивилизации», содержащая подробные сведения о структуре потребляемых средств, социальном составе и образе жизни потребителей наркотиков. В начале XX века появляются исследования И. Левитова и Л. Сикорского. Однако более активное изучение наркотизма происходит в 1920-е годы.

Таким образом, одним из основных факторов актуализации феномена использования наркотических веществ в XIX веке является развитие медицины, а также науки в целом, благодаря чему возникла возможность научного описания данного феномена. Помимо развития науки, важным шагом было развитие государственно-полицейских практик (например, изо- ляциия и сбор на ее основе статистических данных). Изучение использования наркотических веществ осуществлялось путем регистрации; наблюдения, сравнения и анализа. В результате появились первые объяснения наркозависимости.

Далеко не последнюю роль в возникновении «государственного дискурса» наркотизма сыграла психиатрия, которая начиная с XIX века занималась алкоголе- и наркозависимыми. Именно психиатрия, по мнению некоторых ученых, заложила основы для собственно медицинского восприятия многих социальных явлений в России, в том числе, употребления наркотических веществ.

Термин психиатрия пришел в Россию с западной медицинской мыслью в конце XVIII - начале XIX века⁹⁰. Именно в это время в России начали распространяться понятия «норма», «нормальный». Причем слово «нормальный» использовалось не только в значении «обычный», «повседневный», «привычный», но и «психически здоровый» (в словосочетании «нормальный человек»). До XIX века, пока не вошел в силу процесс секуляризации, православие определяло мировоззрение русского человека, тем самым обозначая рамки ненормального поведения. Именно в XIX веке происходят, продолжавшиеся вплоть до революции⁹¹, профессионализация врачей и развитие научного психиатрического дискурса.

Под словом «безумие» в психиатрии того времени понимался не единый феномен, а скорее совокупность различных форм поведения, включающих помимо прочего пьянство и другие формы, которые обозначались как «исступление ума» - бессознательное состояние, характерной чертой которого было отсутствие воспоминаний о сделанных поступках⁹². При этом советский историк психиатрии Т.И. Юдин, изучавший ситуацию в домах умалишенных царской России, пишет: «В приказные дома умалишенных также направляли главным образом больных, или нарушивших на улице губернского города порядок, или состоящих под судом. <>...В результате <>...психиатрические заведения переполнялись алкоголиками, дебильными бродягами, направленными главным образом полицией...»⁹³.

Таким образом, помимо объективно-исторических процессов секуляризации, индивидуализации, отчуждения и прочих факторов, характерных для периода раннего развития капитализма и способствовавших интенсификации употребления наркотических веществ населением России, значительную роль в актуализации этого феномена как «проблематичного» сыграли развитие науки, медицины (особенно фармакологии) и институционализация психиатрии в России. Именно они заложили основу для формирования в дальнейшем мощного дискурса наркотизма как серьезной социальной проблемы, требующей государственного регулирования.

Другим фактором, спровоцировавшим масштабное распространение наркотиков на европейской территории России, некоторые ученые называют смешение этнических групп, начавшееся с развитием восточной колониальной политики царской России, когда огромный поток крестьянства и казачества двинулся для освоения новых земель в Среднюю Азию и на Дальний Восток.

⁹⁽¹ И хотя традиционно историю психиатрии начинают отсчитывать с развития монастырского призрения, до XVIII веке говорить о медицине как науке или как о единой (тем более институционализированной) практике нельзя. См.: Янгулова Л.В. Институционализация психиатрии в России. Генеалогия практик освидетельствования и испытания «безумия» (конец XVIII - XIX вв.). Автореф. дисс.... социол. наук. - М., 2004, с.14-16 ⁹¹ Так, в 1875 г. в Санкт-Петербургском университете была учреждена психиатрическая кафедра. В конце XIX века создаются многие медицинские общества: невропатологов и психиатров, Общество русских врачей в память Н.И. Пирогова, Петербургское медицинское общество, Комиссии по вопросу об алкоголизме и др.

Янгулова Л.В. Институционализация психиатрии в России. Генеалогия практик освидетельствования и испытания «безумия» (конец XVIII - XIX вв.). Автореф. дисс.... социол. наук. - М., 2004, с.26-27. ³См.: Юдин Т.И. Очерки истории отечественной психиатрии. - М., 1951, с.95.

В те времена (1880-е годы), по воспоминаниям современников, в Средней Азии редко можно было встретить коренного жителя, не знакомого со вкусом и действием «наши» (гашиша). По оценкам дореволюционного исследователя наркотизма И. Левитана, в среднеазиатском регионе гашиш употребляли не менее 200 тысяч человек, которые выкуривали 25 тысяч пудов (около 400 тонн) этого наркотика в год. Взаимодействие разных народов приводило к тому, что коренное население Средней Азии и Дальнего Востока прививало россиянам гашишизм, а россияне в свою очередь являлись распространителями алкоголизма. Уже в 1878 г. генерал-губернатора Туркестанского края предупреждали о возможных негативных последствиях для жителей европейской части России, если местными властями не будут предприняты решительные меры для борьбы с наркоманией среди азиатских мусульман. С давних пор в этом регионе выращивался опий. Соответственно, употребление опия у народов среднеазиатского региона имеет глубокие корни. В старину употребление гашиша было там традиционным явлением. На каждую тысячу человек населения в год приходилось 5 пудов выкуренной анаши (производная гашиша). Курили ее в смеси с табаком, используя сосуд из тыквы - силим, до половины наполненный водой, которая очищала дым. Во время национальных религиозных праздников или похорон казахи употребляли кокнар - традиционный напиток, содержащий смесь алкалоидов опийной группы (морфина, кодеина, героина и дионина) с гидрокарбонатом, протеином, резином, маслом и пигментами. Уходящим домой гостям было принято давать с собой небольшое количество сухого кокнара, что свидетельствовало о благосостоянии хозяев. Кокнар широко использовался для лечения потери аппетита, болей в суставах и кашля. Опий курили, варили, готовили из него напитки для празднеств и ежедневного употребления, а также «целебную микстуру».

В Узбекистане до революции гашиш и другие наркотики можно было купить на базаре, в мелочных лавках, в любой чайхане. Традиционно сеяли опийный мак и индийскую коноплю. Местные лекари врачевали от большинства болезней опием в различных видах и сочетаниях. Врачи рекомендовали его во время лихорадки, при головной и зубной болях, болезнях глаз, ушей. Гашиш, получивший особое распространение в некоторых районах Узбекистана, использовался для приготовления халвы и конфет «гульканд», напитков, супов. Таким образом, использование гашиша и опия в народной медицине и приготовлении национальных блюд жителями Средней Азии имеет давнюю

историко-культурную традицию. Медики считают традиционным для этих регионов гашишизм, опиофагию и опиокурение⁹⁸.

До сих пор не существует единого мнения об отношении ислама⁹⁹ к наркотикам: с одной стороны, в исламе существует запрет на употребление наркотиков, с другой - их производство и потребление издавна присущи мусульманским народам. Ряд исследователей связывает распространение наркотиков в некоторых частях мира с возникновением в VII веке ислама и его военно- политической и культурной экспансией, в результате которой арабы установили свою власть на большой территории, распространяя свою религию. Именно к этому времени ученые относят начало использования опиума в целях опьянения. По их мнению, в отличие от запрещенного алкоголя, опиум внедрялся как почти обязательный элемент народных обрядов таких, как свадьбы, рождение ребенка, похороны¹⁰⁰. Согласно мусульманскому праву, к запретному принадлежит любой напиток или пища с опьяняющими или одурманивающими свойствами, а грехом считается их преднамеренное и чрезмерное употребление. Но в Коране не упоминаются конкретные наркотики. Некоторые исследователи полагают, что во времена Мухаммеда арабы вообще не были знакомы ни с опиумом, ни с гашишем. Сведения об употреблении гашиша впервые появились в арабских юридических источниках в IX веке. Уже в IX - XX веках среди мусульманских правоведов возникли разногласия по вопросу о запрете наркотиков. Часть школ мусульманского права выступала за запрет на все виды наркотиков. Шафииты (на территории СНГ это чеченцы и часть курдов) первоначально тоже отнесли гашиш к «запретному», но позднее уточнили, что употребление наркотиков может быть дозволенным в количествах, не вызывающих нежелательных последствий или в лечебных целях. Ханафиты (большая часть мусульман СНГ) к этой формулировке добавили возможность более свободного подхода к употреблению наркотиков, если таковой присутствует в местном обычном праве. Таким образом, у разных мусульман существуют разные практики отношения к наркотикам. Наиболее вольная трактовка бытует среди мусульман Центральной Азии и Афганистана¹⁰¹. Российский ученый-биолог Н.И. Вавилов отмечал в отчете о путешествии 1916 г. по Памиру: «Крайне мало на Памире конопли. В некоторых селениях среди полей хлопчатника и у заборов попадаются группы конопли, и в первое время я воображал, что это - конопля для пряжи. Позже выяснилось, что конопля сеется для получения гашиша, и она заменяет здесь запрещенную русскими пограничниками культуру опийного мака»¹⁰². В отчетах о путешествиях в Афганистан он писал о традиционном употреблении местными народами опия¹⁰³.

⁹⁸                                        Пятницкая И.Н. Развитие наркотизма в прошлом и настоящем (Часть 2) // Вопросы наркологии, 1995, №3, с 88.

⁹⁹                                        Ислам исповедует большинство населения Средней Азии.

""См.: БрюнЕА Наркоман - это национальность // НаркоНЕТ, 2000, №1, с14-16.

¹⁰¹ См: Наркобизнес: новая угроза России с Востока / Отвред. ГЛ. Чифрин. - M.: Ин-т востоковедения, 1996, с.12-14. ¹⁰² Девиантность и социальный контроль в России (19-20 века): тенденции и социологическое осмысление / Отв. ред. Я.И. Гилинский. - СПб.: Алетейя, 2000, с.220.

¹⁰³Вавилов Н.И. Пять континентов. - М.: Мысль, 1987, с.37.                                              ...

По некоторым оценкам, в Средней Азии начала XX века проживало не менее 1 млн. человек, злоупотреблявших наркотиками, а контрабандный оборот опия и гашиша переваливал за сотни тонн.

Другой очаг наркотизма в России начала XX века существовал в Приморье. Согласно А. Мусаеву, П. Сбирунову и Б. Целинскому, масштабы контрабанды и употребления наркотиков там не уступали азиатским. По мнению исследователей, развитие контрабанды было во многом связано с попытками государственного регулирования употребления наркотических веществ. Дело в том, что в конце XIX века были приняты специальные Указы о запрещении курения гашиша и опия, уничтожении посевов мака и конопли. В результате цена на гашиш в Туркестане выросла с 1,80 рублей до 50 рублей за фунт, а цена на опиум на Дальнем Востоке - с 10-15 рублей до 70-100 рублей. И если до запрещения посевов население регионов само обеспечивало себя наркотиками, то после наркотики стали поступать контрабандой. Ученые указывают, что российское антинаркотическое законодательство XIX века носило ограниченный и односторонний характер. В данных указах вводились меры за посев наркосодержащих растений, вывоз наркотиков за границу России и их употребление. В результате, другие государства (Китай, Турция, Египет) быстро наладили поставки наркотиков в Россию.