4.3.1. Измерение степени рассогласования формальных и неформальных институтов

Дилемма, сформулированная предложенным образом, означает выбор между плохим и менее плохим. Можно ли найти «золотую середину» между двумя крайностями? С этой точки зрения иная формулировка дилеммы оказывается более уместной. Чем сильнее стоящие перед реформами задачи противоречат установкам, зафиксированным данным институциональным контекстом, тем больше угроз порядку несут в себе реформы и тем более вероятно возникновение социально-экономических неравновесий. Не стоит ли выбирать цели         реформ таким образом, чтобы они не только были ориентированы на известную модель, но и

, а еще лучше - были бы с ними конгруэнтны? Обилие институциональных моделей, теоретических и практических (американская, французская, японская, германская и т.д.), с которых можно было бы, перефразируя В. Маяковского, «делать страну», служит дополнительным аргументом в пользу данного предложения.

Так, исходная дилемма замещается вопросом о                конгруэнт

ности / дивергенции между реальностью и моделью, который предполагает практический и позитивный ответ, не имеющий ничего общего с нормативными рассуждениями. Известны по крайней мере четыре подхода к оценке степени конгруэнтности: социологии права, С. Корпела и Дж. Колта, Г. Хофстеде и предложенная нами методология. Во- первых, социология права изучает условия, благоприятствующие юридической трансплантации (greffe juridique), которая заключается во внедрении в систему права элементов из других систем права, где они доказали свою полезность и эффективность функционирования. Согласно этому подходу, «трансплантация имеет шансы оказаться успешной лишь если система-донор и система-рецептор принадлежат к одному и тому же классу эквивалентности» ²³³. Принадлежность двух юридических систем к одному и тому же классу эквивалентности, или их конгруэнтность в нашей терминологии, проявляется в отношениях рефлективности, симметричности и транзитивности между их элементами. Пусть * - элемент системы-донора, - элемент системы-рецеп- тора, R - отношение между элементами. Тогда отношение рефлективности означает, что xRx и yRy, т.е. обе совокупности норм внутренне согласованы и непротиворечивы. Отношение симметричности означает, что xRy и yRx: трансплантируемая норма выполняет те же функции, что и замещаемая ею норма. А отношение транзитивности требует, чтобы если хRy и yRz, то xRz, т.е. сохраняется возможность имплантации любой другой нормы, конгруэнтной с первыми двумя.

Во-вторых, С. Корнел и Дж.Колт предложили подход, позволяющий заранее оценивать перспективы трансферта политических институтов из одного институционального контекста в другой. Акцент на политические институты объясняет выбор четырех критериев сродства²³⁴. Первый критерий касается структуры властных отношений. Чтобы институциональный трансферт достиг поставленных целей, разделение властных полномочий в системе-рецепторе и системе-доноре должно основываться на сходных принципах. Например, легальное, теневое правосудие в постсоветских тюрьмах не требуют полного разделения ответственности и правомочий (так, в России нет аналога французского судьи по исполнению наказаний). Второй критерий заключается в степени сравнимости границ {scope) власти: существуют ли нормы, устанавливающие неотъемлемые ни при каких условиях права, которые, следовательно, не могут быть делегированы представителям власти. Американский Билль о правах {Bill ofRights) и европейская Конвенция защиты прав человека являются примерами законодательного закрепления неотъемлемых прав²³⁵. Аналогичным образом тюремная субкультура и новый Уголовно-исполнительный кодекс гарантируют заключенным базовые права, в том числе право на личную безопасность и право на правосудие. Третий критерий указывает на место власти в социальной структуре {location). Власть может опираться на семейно- родственные структуры, на группы «своих», на отдельные социальные категории или же на гражданское общество в целом. В российских тюрьмах последние тенденции свидетельствуют о том, что администрация и смотрящие стремятся играть роль объективного посредника в конфликтах между заключенными. Что же касается четвертого критерия, то он характеризует источники власти: традицию, харизму, экспертные зна

ния и т.д. власть смотрящих, власть администрации предполагают обладание некоторыми экспертными знаниями. Представители обеих ветвей тюремной власти превращаются в толкователей неполных, противоречивых и. следовательно, становящихся сакральными норм (понятий и норм УПК РФ).

В-третьих, Г. Хофстеде на основе своих исследований проблем управления межнациональными корпорациями предложил серию критериев, позволяющих оценить степень сродства экономических институтов и управленческих практик²³⁶. Эта серия включает в себя следующие индикаторы:

• дистанция по отношению к власти - максимально допустимое неравенство в распределении властных полномочий; распространенность коллективистских и индивидуалистических ценностей: насколько индивид стремится идентифицировать себя с социальной группой (в том числе с группой «своих») или же он подчеркивает собственную индивидуальность? В частности, отличия между коллективистскими и индивидуалистическими культурами касаются следующих аспектов (табл. 120);

степень дифференциации ценностей, значимых для мужчин и для женщин: чем более взаимозаменяемы роли мужчин и женщин в } повседневной жизни, тем менее различаются эти ценности²⁵⁷; отношение к риску: в экономической науке по этому критерию выделяется три типа индивидов - нейтрально относящиеся к риску, склонные к риску и противники риска;

• ориентация на кратко-, средне- и долгосрочные цели в повседневной деятельности.

В-четвертых, мы можем измерить степень сродства с помощью попарного сравнения норм, на основе которых функционируют система-донор и система-рецептор. Для этой цели требуется конструирование идеального типа каждой институциональной системы²³⁸. Например, степень конгруэнтности постсоветского и современного (full- fledged) рынков определяется через сравнение их конституций, резюмирующих наш предшествующий анализ (табл. 121).

Таблица 121

Зачем требуется найти адекватную шкалу для оценки разделяющей каждую пару норм дистанции Коэффициент К дифференциации элементов рациональной деятельности иллюстрирует данную идею (К стремится к 1 в случае инструментально-рационального поведения, а К > 1 характеризует ценностно-рациональное поведение; см. раздел 4.1.4). Что касается нормы доверия, то здесь следует сравнивать эмпирически зафиксированный в обществе-рецепторе уровень доверия (32,1%) с минимальным уровнем доверия, рассчитанным на базе теоретической модели (33,3%), и с уровнем доверия, эмпирическим образом зафиксированным в обществе-доноре (>60%). Различие между эмпатией в деперсоинфицироваиной и персонифицированной формах также имеет количественное измерение. Мы уже отмечали существование связи между принципом «ты мне, я - тебе» (персонифицированная эмпатня) и бартерными сделками. Но поводу N благ возможно заключить 1/2 N x (N-1) бартерных сделок и (N - 1) опосредованных деньгами сделок²³⁹. Доля в обшем объеме товарооборота бартера позволяет, таким образом, оценить распространенность нормы персонифицированной эмпатии. Остальные нормы также поддаются количественной оценке²⁴⁰ .

Наконец, не исключена возможность негативной конвергенции двух институциональных систем, когда имплантация нормы обусловливает в обществе-рецепторе негативные эффекты, аналогичные тем, что наблюдаются в обществе-доноре. Например, влияние рыночной реформы на пенитенциарную заключается в ослаблении тюремной субкультуры и десоциализации тюремной среды. Нормативное дерегулирование аномия, в свою очередь, отражается на психологическом состоянии, усиливая чувства одиночества, безразличия, страха и усталости. «Чувство одиночества следует признать хорошим индикатором аномии»²⁴¹. Одиночество и усталость занимают соответственно третье и четвертое места в списке наиболее типичных состояний заключенных (см. раздел 2.2.2). В общем и целом данные состояния весьма обычны и для постсоветского человека²⁴² (табл. 122).

Таблица 122