3.2.5. Создание образа врага: история и современность

Абсентеизм государства в процессе позитивной организации повседневной жизни и биполярная модель социального пространства, разорванного между полюсами «своих» и «чужих», обусловливают особый способ управления насилием, характерный для советской модели общества. Недоверие граждан к государству, равно как и отказ последнего помогать своим гражданам в организации повседневной жизни, не позволяют полностью институционализировать насилие и обусловливают возрождение таких нецивилизованных методов управления насилием, как поиск «козлов отпущения». Ecnpi вернуться к описанию эволюции методов управленрш насилием, предложенной Ренэ Жираром, мы легко найдем в постсоветском обществе примеры первых трех этапов этого процесса: поиск жертвы-субститута (victime de rechange), поиск козлов отпущения (bone emissaire) и поиск «приемлемой» жертвы (victime sacrifiable).

Начнем с того, что уровень зарегистрированной преступности в постсоветских обществах нельзя признать исключительно высоким в международном масштабе. Но даже оставляя в стороне проблему латентной преступности, человек, впервые попадающий в постсоветскую Россию, будет неприятно удивлен высоким уровнем

насилия, которое не обязательно принимает явные, кричащие формы. Толчки в общественном транспорте, словесные оскорбления, ненависть, которая иногда читается во взгляде случайного прохожего, отказы помочь сориентироваться в незнакомом месте, необязательный характер вежливых форм обращенртя «Господин/Госпожа»⁹², «Извинрпге», «Пожалуйста», - вот далеко не полный список форм повседневного насилия. Речь в общественных местах нередко перемежается грубыми и матерными словами. Шутя иногда говорят, что в постсоветском обществе говорят на двух языках: на русском и на матерном. Умение красиво «крыть» матом, особенно «многоэтажным», расценивается как своего рода искусство. «Он мастерски ругается» звучит почти как комплимент. Опрос, проведенный ВЦИОМ на репрезентативной выборке в марте 2000 г., показал, что практически каждый второй россиянин и каждая четвертая россиянка /        используют матерные и ругательные слова⁹³. Только 30% постсоветских людей утверждают, что они никогда не использовали в своей речи мат. Анализ частоты использования матерных выражений в разных возрастных группах населения, а также результаты опроса ВЦИОМ, датируемые 1989 г.⁹⁴, убеждают нас, что распространение мата - отнюдь не недавнее явление (табл. 78)⁹⁵. Матерные выражения чаще других используют представители двух возрастных групп, от 20 до 29 лет и от 40 до 49 лет. Кроме того, трое из четырех россиян и каждая третья россиянка имеют опыт участия в драках. 9% россиян дрались в течение месяца, предшествовавшего социологическому опросу, т.е.в феврал один раз

2000 год.

г. Простой российский человек дерется в среднем

е в

78

Часто ли вы используете матерные выражения?	1992 \ 2000
Да, часто	13 12
Да, иногда	41 47
Нет, практически никогда	44 39
Затрудняюсь сказать	2 2

Присутствие насилия в повседневной жизни рождает чувство незащищенности и высокую потребность в порядке как альтернативе неуважению правил, беспределу. Постсоветские люди дают негативное определение порядка: не через то, что должно ему сопутствовать, а через то, чего не должно быть. Посмотрим на ассоциации со словом, которые были зафиксированы в ходе репрезентативных опросов ВЦИОМ в 1994 г. и в конце 2000 г. (табл. 79)⁹⁶.

79

Что вы понимаете под словом «порядок»?	1994	2000	2000/1994
Экономическая и политическая стабильность страны	37	45	+8
Выполнение законов	31	35	+6
Прекращение разбазаривания страны	21	33	+ 12
Прекращение деградации страны, борьбы ветвей власти	20	32	+ 12
Социальная защита обездоленных	10	26	+ 16
Строгая дисциплина	14	22	+8
Возможность каждого защитить свои права	14	17	+3
Использование армии для борьбы с преступностью	12	13	+ 1
Ограничение прав и свобод	1	3	+2
Это лозунг, прикрытие для диктатуры	0	1	+ 1
Другое	0	1	+ 1
Затрудняюсь сказать	2	3	+ 1

Как видно из ответов, россияне предпочитают определять порядок как           кризиса, разбазаривания, конфликтов между ветвя

ми власти, а не через позитивные ценности (закон, права человека). На протяжении шести лет, прошедших с момента первого опроса, тенденция видеть в порядке отсутствие беспредела только усилилась. Еще одно наблюдение можно сделать на основе анализа концепции порядка, господствующей в постсоветском контексте. Стремление к порядку оказывается сильнее озабоченности выбором адекватных методов для его достижения, т.е. озабоченности в обеспечении

методов управления насилием. Выбирая между двумя альтернативами - порядок или забота об адекватном характере средств, абсолютное большинство россиян выбирают первую (табл. 80)⁹⁷.

По вашему мнению, что более важно для сегодняшней России?	1998	1999	2000
Порядок, даже если для его достижения придется пожертвовать некоторыми демократическими принципами и правами граждан	70	74	72
Демократия, даже если уважение демократических принципов иногда дает слишком много разруши- !тельной свободы	14	11	13
| Затрудняюсь сказать	16	15	15

Таким образом, россияне фактически дают карт-бланш тем политическим лидерам на локальном (предприятие, город, регион) и национальном уровнях, которые решительно выступают за наведение порядка, какими бы методами ни пришлось действовать. Институциона- лизация насилия осложняется еще и тем, что в постсоветском обществе, в отличие от тюрьмы, отсутствуют квазиинституциональные механизмы управления насилием. «На воле? Что там происходит? Бешеные цены, не знают, что творится, беспредел кругом...»⁹⁸. Борьба против организованной преступности, провозглашаемая сегодня в качестве одного из основных средств обеспечения порядка, зачастую сводится к борьбе против теневого правосудия, которое строится по тем же принципам, что и теневое правосудие в тюремной среде (мы подробнее рассмотрим этот вопрос в разделах 4.1.1 и 4.1.4). Но тогда какие средства остаются у постсоветских граждан для того, чтобы защитить себя от повседневного насилия?

Прежде всего разделение людей на своих и чужих позволяет находить жертву-субститут и «срывать» накопленные негативные эмоции на «других», на «чужих». Например, человек, которого в первый и в последний раз видишь в метро, воспринимается именно как «чужой», что и позволяет его толкать, не извиняясь при этом. Напротив, «своего» толкать не принято, в отношениях со своими требуется соблюдать правила минимальной вежливости. Обиходное выражение «сорвать свою злость на ком-то» как раз и подчеркивает, что злость, ненависть переносится на отношения с незнакомыми людьми. Обычно подобное перенесение даже не вызывает осуждения, настолько оно общепринято. Вообще говоря, в постсоветском контексте ненависть превращается в форму негативной социализации. «Ее функция заключается в том, чтобы дисквалифицировать потенциального партнера,

99

превратить его во врага» , потенциальную жертву насилия.

На макросоциальном уровне, иностранцы играли в советском обществе роль идеальной жертвы-субститута. Во времена «железного занавеса», когда      контакты с иностранцами были редкими и подвергались контролю, «в образе иностранца видели все те черты, которые не нравились в самих себе и от которых хотелось избавиться»¹⁰⁰. Советское государство использовало эту «естественную» ненависть к иностранцам для упрочения негативного компромисса со своими гражданами. Оно сознательно культивировало страх перед иностранцами, их агрессивностью, дабы отвлечь внимание от действительных источников повседневных проблем, перенести его на воображаемые «источники зла». «Существуют такие формы насилия, например война, которые отводят угрозу от близких объектов и нацеливают ее на объекты удаленные»¹⁰¹. Иерархия страхов, которые определяли сознание советских людей в конце 80-х годов, хорошо отражает эффективность усилий по дьяволизации иностранцев: 59% опрошенных боялись болезней своих близких, 47% - войны, 42% - естественных катаклизмов, 40% - своей собственной болезни и т.д. (динамика страхов отражена в табл. 81)¹⁰². Впрочем, даже завершение холодной войны не уменьшило страхов возможной иностранной агрессии. В конце 1998 г. 24% россиян все еще были убеждены, что вероятность иностранной агрессии очень высока¹⁰³. Более того, распад советской империи обусловил появление в сознании постсоветских людей образов новых врагов, новых «чужих»: жителей прибалтийских республик, населения некоторых среднеазиатских и кавказских стран. «Наши! Как когда-то в дворовых играх и драках. Наши! А эти - не наши! И говорить больше не о чем... У нас народ особый. Он умеет внутри себя делиться на наших и ваших не по цвету кожи, классовой принадлежности, религиозным делам, - это само собой. Он умеет на наших и ваших делиться по тому, кто в каком направлении по лестнице ходит»¹⁰⁴ .

81

Относительная значимость страхов	1989	1994	1999
Болезнь близких	1	1	1
Мировая война	2	5	6
Свои собственные болезни, смерть	3	4	3
Природные катастрофы	4	10	8
Старость	5
Конец света	6
Вседозволенность властей	7	3	4
Страдания	8
Публичные унижения	9	8	9
Преступники	10	2	5
Бедность, безработица		6	2

Другой метод управления насилием - поиск «козлов отпущения», означает, что врагов ищут не вне, а внутри общества. Когда на иностранцев уже трудно возложить ответственность за несчастья в повседневной жизни, начинается поиск «козлов отпущения», «чужаков», которые на первый, обманчивый взгляд принадлежат к числу «своих». «Задача умиротворения населения может подвигнуть государство на нахождение внутреннего врага»¹⁰⁵. Советская история 30-х годов особенно богата примерами поиска козлов отпущения. Список внутренних врагов, в частности, включал вредителей, кулаков, троцкистов, людей с немецкими фамилиями и т.д.¹⁰⁶ Уголовный кодекс 60-х годов сохранил уголовную ответственность за акты вредительства (ст. 69). Более того, этот кодекс перевел в разряд уголовно наказуемых деяний отказ от работы на государственных предприятиях, предприятиях потребительской кооперации и в колхозах¹⁰⁷. Сегодняшняя Россия также богата примерами сознательного конструирования образа внутреннего врага. Две чеченские «кампании» 90-х годов (1994-1996 гг. и с 1999 г. по настоящее время) - тому подтверждение. Роль войны в Чечне {       войны) в направлении потенциала по

вседневного насилия в безопасное для государства русло стала особенно явной в период второй кавказской кампании. Первая кампания находилась на периферии общественного мнения. «Достаточно сравнить несколько десятков манифестантов, собранных Мемориалом или Егором Гайдаром для публичного осуждения войны в Чечне в конце 1994 - начале 1995 гг. с теми сотнями тысяч людей, вышедших на улицу в январе 1991 г. в знак протеста против использования армии в Вильнюсе.

» . Напротив, с самого начала второй чеченской кампании она находится в центре внимания прессы и общественности. Россияне признали ее главным событием 1999 г. (33% голосов), оставив, таким образом, позади и войну НАТО в Югославии (22%), парламентские выборы (20%), отставку правительства С. Степашина (15%) и другие события¹⁰⁹. Официальное объяснение причин войны заключается в необходимости наказать террористов, угрожающих порядку и безопасности в россиян (напомним, что серия взрывов жилых зданий предположительно террористами чеченской национальности послужила предлогом для начала боевых действий). В конечном счете два чувства - ненависть и страх, описывают отношение россиян к чеченцам. В марте 2000 г: ВЦИОМ задал россиянам два вопроса: «Испытываете ли вы ненависть к чеченцам?» и «Боитесь ли вы того, что чеченцы будут мстить России и русским'?». Ответы на них распределились следующим образом (табл. 82)^по.

Ненависть и страх	28
Ненависть без страха	6
Страх без ненависти	42
Ни страх, ни ненависть	11
L Затруднились сказать	10

Хотя прямые параллели здесь вряд ли уместны, кажется обоснованным увязывание поиска козлов отпущения за беспредел в повседневной жизни с проблемой смертной казни. Опросы ВЦИОМ показывают высокий уровень поддержки, оказываемой россиянами идее возврата к исполнению смертных приговоров (табл. 83)¹¹¹. Особенно значимы варианты обоснования смертной казни, которые выдвигают сторонники этой идеи. 42% среди них считают, что смертной казнью должны наказываться наиболее серьезные преступления, а еще 12% уверены, что все преступники (sic, преступники в целом) заслуживают смертного наказания¹¹². То есть по-прежнему сильна потребность в нахождении и примерном наказании козлов отпущения, ответственных за повседневное насилие и беспредел. Возможно, что толерантность, гуманность общества к своим преступникам зависит в первую очередь от его способности эффективно управлять насилием цивилизованными средствами.

83

Отношение к смертной казни	1989	1994	1999
Нужно отменить смертную казнь	3	5	5
Нужно отменить, но постепенно	15	15	15
Нужно продолжать ее использовать	33	37	36
Нужно ее использовать более активно	35	25	23
Затруднились сказать	14	18	20