4.2.3. Взаимодействие официальных и теневых норм
В отличие от рыночных реформ реформа пенитенциарной системы никогда не носила исключительно телеологический характер. Она опирается на долгую традицию взаимоотношений между двумя ветвями тюремной власти - легальной и теневой. Официальная власть никогда, даже в сталинскую эпоху, не могла достичь тотального контроля за повседневной жизнью заключенных. Как представляется, такой тотальный контроль в системе массового заключения и вовсе немыслим. Осознание данного факта и привело к поиску легальной власти компромисса со своим теневым визави. Впрочем, «вместо формальной и неформальной систем лучше говорить о контролирующем и автономном типах регулирования... Реальность заключается в компромиссе между двумя типами регулирования»193. Рассмотрим подробнее формы этого компромисса.
Хотя гипотетическая роль администрации в появлении воров в законе никогда не была документально доказана, многочисленные факты подтверждают поддержку ею усилий воров в законе по поддержанию порядка в тюремном сообществе. В конце 40-х годов администрация даже назначала блатных на должности бригадиров, отводя им тем самым видное место в иерархии осужденных, установленной формальным образом194. В 60-70-е годы некоторые начальники колоний специально «выписывали» себе воров в законе, чтобы они наводили порядок. «Раньше были какие лагеря - по десять тысяч человек же зоны были. Был там один вор в законе, специально хозяин завозил его - вора. И один этот вор смотрел за всей зоной - за десятью тысячами человек»195. Распространено заблуждение, заключающееся в предположении минимальной роли легальной администрации в «черных» колониях, которые представляются вотчиной воров в законе или их представителей. Напротив, именно от администрации исходит инициатива по делегированию ворам в законе части полномочий по контролю повседневной жизни заключенных и по обеспечению выполнения спущенного сверху плана. Поэтому «черные» колонии представляются скорее амальгамой двух ветвей тюремной власти. «? Ну, наверное, на черной, потому что «мужик» на черной, он... его никто не обижает, он имеет все, больше заботы, и все прочее»196. Вот, например, как описывает заключенный один из возможных вариантов компромисса касательно организации повседневной жизни в «черной» колонии. «Ну там (на черной зоне. - . .) - почти как на свободе - то есть там деньги ходили совершенно так, коммерческие сделки... Вот, например, летом в 10 часов спать ложиться - ну вот какой нормальный человек будет в 10 часов летом спать ложиться? Ну, а в черной мы сидим на локальном участке, можно совершенно спокойно выйти погулять, захотел спать - лег спать, главное - утром встать на
197
подъем»
Последние события лишь превратили эти тенденции в элементы сознательной и эксплицитно проводимой политики. Так, далеко не случайно совпадение во времени начала пенитенциарной реформы с повсеместным распространением смотрящих. Они начали играть активную роль во всех регионах именно в начале 90-х годов. «Через ментов это не шло, это было свое (о смотрящих). Это уже было свое просто. А сейчас все... сейчас все идет через администрацию практически. Я вот только что, ну, лично как я для себя понял: они им дают жить, позволяют там... ну, поблажки, ну, и они по-своему это... и свое навязывают, они в пределах, конечно, допустимого... а они его, вот...
? Нельзя»198. Администрация преследует такой поли- такой двойную цель. С одной стороны, терпимое отношение к смотрящим позволяет ей поддерживать порядок, какова бы ни была его природа, легальная или нет. «Если в отряде есть смотрящий, то администрация должна четко поддерживать смотрящего. Потому что она с него и будет спрашивать. Чтобы не было беспредела»199. С другой стороны, администрация поддерживает теневую систему правосудия, ибо именно благодаря ей снижается уровень насилия в среде заключенных. То есть, поддерживая теневое правосудие, администрация способствует гуманизации тюрьмы - основной цели, поставленной перед пенитенциарной реформой.
Изменения в отношениях между двумя ветвями власти не могут носить исключительно односторонний характер. Новый, компромиссный подход легальной власти по отношению к смотрящим ставит под вопрос одно из базовых понятий тюремной субкультуры: «Не обращайся к администрации за помощью для разрешения внутренних конфликтов». Как уже было отмечено в разделе 2.2.6, данное понятие постепенно теряет свое влияние на поведение мужиков. Существует значимая и негативная (-0,26: N = 857)) корреляция между ответами на вопросы о доверии администрации и об отношении к понятию, ограничивающему контакты с ее представителями. Более того, сами блатные начинают пренебрегать данным ограничением. Смотрящие приемлют активные контакты с администрацией, так как они позволяют получить дополнительные властные ресурсы. «Сейчас любой начальник может любого, самого блатного вызвать. Его к нему приведут, он будет сидеть, беседовать»200. Нижеследующее свидетельство представителя администрации одной из колоний подтверждает, что времена противостояния легальной и теневой властей прошли, сегодня на первый план выходит взаимовыгодное сотрудничество. «Блатные сильно изменились. У них уже нет острого желания противопоставить себя администрации. Если он (блатной) нас не устраивает, мы сможем быстро поставить его на место.
. Мы спрашиваем с них за порядок, требуем гарантий против ухудшения ситуации»201. Тесные контакты смотрящих с администрацией принимают особенно явную форму в СИЗО. Здесь легальная власть создает все условия (организует переводы из камеры в камеру, задерживает отправку в колонию после вынесения приговора и т.д.), чтобы нужный ей кандидат стал смотрящим камеры. В камеры для несовершеннолетних смотрящие («младшие воспитатели») вообще попадают исключительно по решению руководства СИЗО. «Ну их там сами (менты) назначают - по кадрам подбирают там самых, кому сидеть там мало осталось, ну там полтора года...»202
Резюмируя, можно с уверенностью сказать, что администрация только выигрывает от делегирования части своих полномочий смотрящим. Она добивается порядка в «маленьком» обществе, и, что еще существеннее, порядка более гуманного. «Администрация может допустить до воровских порядков. И никто, никакие авторитеты ничего не могут без администрации. Это мое глубокое убеждение. Двадцатилетних наблюдений моих...»203. Следует ли расценивать отказ от радикальной демократизации тюремного мира, от его трансформации в «большое» общество как слишком высокую цену, которая платится за поддержание порядка? Вообще, не является ли следующая дилемма порядок, который не соответствует демократическому идеалу versus попытки достижения идеала, ставящие под вопрос порядок и лишенные гарантий на успех? Пока мы оставляем эти вопросы без ответа.
Говоря о пенитенциарной реформе в России, трудно избежать аналогий с моделью отношений между государством и мафией, господствовавшей в Италии вплоть до середины 80-х годов. Несмотря на видимость взаимной борьбы, существовало несколько сфер, где интересы мафии и итальянского государства совпадали или взаимодополнялись. «В традиционной ситуации отношения между главой мафиозного клана и политиком сводились к классическому клиентелизму»204. В частности, компромисс между двумя ветвями власти в Италии, легальной и теневой, касался поддержания порядка, мобилизации избирателей на выборы «нужного» кандидата и сбора налогов. Что касается поддержания порядка, то мы уже упоминали, что уровень преступности в тех районах Палермо, куда никогда не заезжают патрули карабинеров, не выше того, что фиксируется в соседних с комиссариатами полиции кварталах. Какими бы отличными ни были методы поддержания порядка, используемые мафией и полицией, ситуация остается в приемлемых пределах с точки зрения населения. Далее, отсутствие других коллективных субъектов в «маленьком» обществе, кроме семьи и круга знакомых, делает особенно актуальной задачу электоральной мобилизации. Мафия становится здесь посредником между политическим процессом и сферой семейной, частной жизни205. Наконец, глубокое недоверие населения к государству и приемлемость оппортунизма в отношениях с легальной властью серьезно сказываются на фискальных интересах государства. Делегирование мафии права собирать налоги позволяет избежать их восприятия как оброка: в сознании налогоплательщиков они начинают ассоциироваться с менее враждебной по характеру теневой властью, чье присутствие значительно более ощутимо в повседневной жизни206. «В Сицилии вплоть до 1984 года сбор налогов был отдан в концессию частной фирме, контролируемой братьями Салво, членами мафиозной семьи Салеми, которые получали за это 10% от всех собранных средств»207. Легальная власть, не способная обеспечить успешное функционирование «большого» общества, всегда стремится сблизиться с теневой властью и найти с ней компромисс.