3.2.4. Существует ли граница между частной и публичной жизнью?

Тенденция к экспансии семейных структур, с одной стороны, «снизу» и тенденция к экспансии сферы контроля тотальной власти, с другой стороны, «сверху» ставят под угрозу принцип разделения частной и публичной сфер. Говоря словами Майкла Уолцера, обе тенденции одинаково опасны с точки зрения «искусства разделения» сфер повседневной деятельности⁷⁶. Даже если в рамках негативного компромисса действия государства и не несут в себе прямой угрозы сфере частной жизни, как это происходило при Сталине или при Петре Первом⁷⁷, его   не позволяет защитить сферу частной жизни.

Нехватка легальных средств защиты частной жизни остро чувствуется в повседневной жизни постсоветских людей. Низкая оценка результативности усилий государства по защите сферы частной жизни резко контрастирует, по мнению наших респондентов, с важностью этой задачи. С одной стороны, ответившие на вопросы наших анкет россияне относят право на личную неприкосновенность, право на неприкосновенность частной собственности и право на невмешательство в личную и семейную жизнь к шести наиболее значимым для благополучия их семей факторам (см. табл. 59, ответы на вопрос «Что наиболее важно сегодня для вашей семьи?» в разделе 3.2.1). С другой стороны, право на невмешательство в личную и семейную жизнь фигурирует в списке наименее защищенных государством прав (табл. 76 с распределением ответов на вопрос «По вашему мнению, какие права наименее защищены государством в повседневной жизни вашей семьи?» [1998]).

76

Право на социальное обеспечение	45
Право на равную защиту со стороны закона	38
Право на свободный выбор работы	37
Право на труд	34
Право на личную неприкосновенность	33
Право на неприкосновенность частной собственности	28
Право на образование	27
Право на невмешательство в личную и семейную жизнь	14
Право на свободу верования	4

Невозможность опереться на легальные средства для защиты своей частной жизни иногда принимает вполне осязаемые, материальные формы. Сторонний наблюдатель с удивлением заметит, что в обычном жилом доме в Москве до 100% дверей выполнены в металле, не говоря уже о росте числа «консьержек», чья основная функция, в отличие от их западных аналогов, заботящихся об уборке и порядке, - не пускать в дом «чужих». Впрочем, проблема защиты частного пространства оказала серьезное влияние на постсоветскую концепцию жилья, организации жилого пространства в целом. В советский период подавляющее большинство жилых помещений принадлежало государству либо государственным предприятиям (ведомственное жилье): ответственный квартиросъемщик заключал с представителями государства своего рода контракт о найме. В отличие от английской системы найма жилья (ileasehold), советские квартиросъемщики не могли приобрести право владения квартирой, каким бы длительным ни был срок найма⁷⁸. Даже после массовой приватизации жилья 1990-х годов значительная часть

россиян, как свидетельствуют результаты наших опросов, продолжает жить в государственных (муниципальных) квартирах.

Принятие государством на себя обязательств по строительству, распределению и содержанию жилищного фонда оказало самые серьезные последствия на дифференциацию частной и публичной жизни. Начнем с того, что острый дефицит жилья вынуждал советских людей прибегать к знакомствам для получения квартиры. Несмотря на многочисленные обещания советских властей обеспечить каждую семью отдельной квартирой (последнее прозвучало на XXVII съезде КПСС в 1987 г. - «Каждой семье - отдельную квартиру к 2000 году»), многие семьи по-прежнему не имеют своего жилья. Наш анкетный опрос 1998 г. дал следующее распределение домашних хозяйств в зависимости, с одной стороны, от их численности и, с другой стороны, от числа комнат в занимаемом ими жилье (от одно- шестикомнатной квартиры, табл. 77). Средний размер домашнего хозяйства в нашей выборке составляет 3,3 человека, а средний размер жилья - две с половиной комнаты. В советский период даже возникло специальное искусство таким образом регулировать размеры семьи, чтобы увеличить шансы на «улучшение жилищных условий»: включать в состав семьи имеющих права на льготы престарелых родителей, включать или исключать из нее братьев и сестер, «оптимизировать» число детей, устанавливать «хорошие» отношения с ответственными за распределение жилья чиновниками и т.д. Таким образом, общественный характер управления жилым фондом в действительности превратился в персонифицированный и «приватизированный».

77

Распределение респондентов по [1998]	1	2	3	4	5	6
Числу членов семьи	0,4	12,7	34	37,6	9	2 9
Типу жилья [числу комнат)	12	341	44	9	1	0

Далее, если попытаться выделить идеальные типы советского жилья, то в этот список следует включить барак, общежитие для рабочих или студентов, коммунальную квартиру (коммуналку) и стандартную малогабаритную квартиру («хрущевку»). Все перечисленные виды жилья мало приспособлены для обеспечения защиты частного пространства. Организация их внутреннего пространства оставляет мало места для индивидуального, частного пространства. Рассмотрим подробнее каждый из перечисленных видов жилья.

Практически в каждом промышленном центре России, в том числе и в Москве, сохранилось хотя бы несколько зданий барачного или казарменного типа. Они остались со времен «золотого века» рабочих

240 246

бараков (конец XIX - 20-30-е годы XX в.). До Октябрьской революции 1917 г. более 60% рабочих проживало в бараках. Рабочий барак изнутри организован практически так же, как и тюремный барак: большие спальные помещения, отсутствие внутренних перегородок, общие туалет и кухня. Наталья Лебина, историк и специалист по повседневной жизни советского общества 20-30-х годов, подчеркивает, что «личные владения имели здесь (в бараке) очень примитивный характер, стиль жизни был лишен любых элементов интимности»⁷⁹.

Общежитие, т.е. помещения для совместного проживания нескольких человек, представлялось во время революции 1917г. прообразом социалистического жилья. Идея совместной повседневной жизни казалась вполне соответствующей социалистическим и коммунистическим принципам. Даже представители новой элиты социалистического государства и коммунистической партии предпочитали вплоть до конца 20-х годов жить в общежитиях. Что же касается интеллектуальной элиты, то она тоже имела свои общежития - Дома писателей и Дома искусств. Например, Николай Гумилев проживал в 1918 г. в Доме искусств на набережной Мойки в Петербурге, а Михаил Булгаков вспоминает в романе «Мастер и Маргарита» московский Дом писателей. Как бы там ни было, исследование повседневной жизни в общежитии имеет не только историческую ценность: общежитие продолжает играть в современной России ключевую роль в социализации россиян, так как здесь проходят многие годы университетской жизни большинства из них. В отличие, например, от университетских общежитий во Франции, где предусмотрены одно- и - реже - двухместные комнаты, индивидуальные комнаты редки даже в общежитиях лучших российских университетов (например, студенты МГУ живут по два-пять человек в комнате). Чаще всего комнаты в студенческих общежитиях рассчитаны на 3-8 человек. Воспоминания студентки 30-х годов хорошо передает атмосферу совместной жизни в студенческом общежитии: «Перенаселенное общежитие... Комната на несколько десятков человек. Я засыпаю последней, когда угомонятся последние из пришедших. Практически нет возможности сконцентрироваться, спокойно подумать, почитать или написать. Это приводит к большому разочарованию»⁸⁰. На рис. 21 изображена схема типичной комнаты в общежитии (туалеты, умывальники, душ и кухня одни на этаж).

В коммунальных квартирах, особенно распространенных в 30- 60-е годы, несколько семей, иногда до десятка, были вынуждены совместно организовывать свой быт. У жильцов коммуналок была общая входная дверь, коридор со шкафами, кухня, ванная комната, туалет и телефон (см. план обычной коммунальной квартиры на рис. 22).

«Коммунальная квартира представляет собой странное сообщество людей, которые объединены помимо своей воли. Соседи не связаны между собой ни общей работой, как в общежитии, ни общей болезнью, как в госпитале, ни общим возрастом, как в интернате, ни даже общим фактом совершения преступления, как в тюрьме»⁸¹. Атмосфера коммунальной квартиры обусловливает «отсутствие четкой концепции частного пространства в менталитете советских людей этой эпохи»⁸².

21

Массовое жилищное строительство 60-х годов положило конец эпохе коммуналок, хотя в больших городах (особенно в Москве, Санкт-Петербурге) по-прежнему нередки коммунальные квартиры. Большинство советских семей смогли переехать в отдельное жилье, каким бы малометражным и малокомфортным оно ни было. Однако постепенное решение проблемы обеспечения советских семей отдельным жильем оставило в тени другую, не менее важную проблему обеспечения индивидуальным пространством каждого члена семьи.

Концепция частной жизни предполагает, что индивид способен защитить свою интимную сферу не только от посторонних, но и от нежелательного вмешательства близких, членов его семьи. «Индивид имеет право охранять некоторые аспекты своей жизни от вмешательства членов семьи, в том числе и супруга(и)»⁸³. Нежелательное вмешательство близких в личные дела может оказаться не менее насильственным, чем вмешательство совершенно посторонних людей, учитывая высокую степень зависимости от близких и их постоянное присутствие. Однако негативный характер компромисса между государством и его гражданами освобождает его от ответственности за сохранение сферы частной жизни. «Вам дают квартиры в обмен за работу на государственных предприятиях, а с остальным - разбирайтесь сами».

Внутреннее устройство стандартной квартиры 60-80-х годов, таким образом, отражает негативный характер компромисса между властью и населением. Экономические соображения при принятии решений о жилищном строительстве оставляли на втором плане все остальные, включая и потребность в модернизации внутренней жизни семей. Отсутствие коридоров, гостиных комнат и неразделенные санитарные узлы, - вот три основные черты «хрущевки», в то время как, например, «наличие коридора делает возможным создание различных сфер частной жизни»⁸⁴ (см. рис. 23 с планом этажа стандартных 5-9-этажных жилых зданий панельного типа: две двухкомнатные квартиры, одна однокомнатная и одна трехкомнатная).

Что касается организации социального пространства на рабочем месте, то здесь тоже наблюдается двойная атака на сферу частной жизни как «сверху», так и «снизу». Советский человек не вполне отделен от рабочего коллектива, который строится в продолжение орбитальной структуры семьи. «Потребность в создании собственной индивидуальной сферы, зоны, в которой индивид получает возможность действовать автономно», не учтена в советской модели организации труда⁸⁵. Обычная практика, к примеру, заключается в том, что работник делится своими личными проблемами с коллегами по работе, а иногда и публично обсуждает эти проблемы. Супружеская неверность вполне могла быть внесена на повестку дня профсоюзного или партийного собрания, иногда по просьбе обманутого(ой) супруга(и).

Интервью, проведенные нами с российскими предпринимателями в 1998-1999 гг., не оставляют и тени сомнений в том, что четкая граница между частной и публичной жизнью отсутствует даже на предприятиях, созданных уже после распада СССР. В частности, предпринимателям был задан вопрос «Считаете ли вы необходимым в интересах дела вмешиваться в личную жизнь ваших сотрудников?». Отвечая на него, часть собеседников упомянула транспарентность любой информации, касающейся личных проблем их сотрудников. Эта информация легко становится достоянием гласности, иногда вопреки желанию получающего ее человека, как раз из-за отсутствия четкой концепции пространства частной жизни. «В курсе, я конечно, нахожусь всегда. Знаете, информация, она имеет свойство просачиваться. Вроде бы мне никто ничего не говорил - а я уже все знаю. Тут недавно случай был один - у нас сотрудница - молодая девушка, забеременела и долго не хотела об этом говорить - то ли боялась, что без декретного отпуска оставим, не знаю. Сами понимаете, о таком событии много кому говорить не будешь. Однако не прошло и недели - а до меня уже и эта весть дошла»⁸⁶. «Ну, конечно, мы же все здесь варимся в одной каше. Банк достаточно небольшой, отношения несколько неформальные, для этого не обязательно даже что-то у кого-то узнавать - все и так витает в воздухе»⁸⁷. Другие наши собеседники сделали акцент на тенденции к персонификации профессиональных отношений, к их сближению с дружескими отношениями или отношениями между хорошими знакомыми. «Не то чтобы вмешиваться, интересоваться - это правильно. Да, я считаю, что это необходимо, это как-то расслабляет. Когда начальник знает о личных делах подчиненного, помнит, что у того была такая-то проблема - это приятно. То же самое и с начальником. .. Если нужно установить контакт с начальником на короткой ноге, то сначала обязательно нужно поговорить о чем-нибудь далеком, неделовом - например, о детях, о семье.. ,»⁸⁸. «Да, я часто интересуюсь. Но в основном я знаком с проблемами моих коллег. Если кто-то из них находится со мной в дружеских отношениях, меня, конечно, интересует, как обстоят у него дела дома, и вообще... Что касается проблем подчиненных, то так или иначе я все равно с ними знакомлюсь. Если есть возможность, я интересуюсь, как у них дела дома. Обычно это очень располагает к начальнику»⁸⁹.

Характеризуя советскую модель организации труда, Юрий Левада строит два идеальных типа трудового коллектива - колхоз и шарашка. В рамках обеих организационных форм «столь разные в современных обществах сферы, как государственная, публичная и частная, труд и свободное время, офрщиальное поведение и неофициальные действия, настолько взаимосвязаны и взаимопроникнуты, что могут быть разделены лишь в аналитических целях»⁹⁰. В модели колхоза акцент делается на размывании «снизу» границ между частной и общественной жизнью. Речь идет о «приватизации» социального пространства и экспансии квазисемейных отношений на производственные (ср. арготическое выражение «жить колхозом», которое означает «жить, как в большой семье»). Модель шарашки отражает вмешательство «сверху» в сферу частной жизни. Особо отметим, что корни шарашки уходят в тюремный мир 30-х годов. Так называли «секретный исследовательский институт, в котором Комитет госбезопасности организовывал и контролировал работу и исследования осужденных ученых pi инженеров»⁹¹. Иными словами, в случае колхоза наблюдается экспансия в публичную сферу семейных отношений, тогда как в случае шарашки граница между частной и публичной жизнью разрушается «сверху», «именем государства», что сводргг на нет сферу частных отношений, в том числе и семейных.