Ассоциация государства с мафией

теряет свой парадоксальный характер, как только мы вспоминаем конгруэнтность социальной организации российских групп «своих» людей и итальянской мафии. Иначе говоря, в сознании постсоветских людей государство воспринимается как группа «своих», которая присваивает и «приватизирует» публичное, общественное пространство. И здесь не важно, какую конкретную форму принимает группа «своих»; номенклатуры, семьи президента или выходцев из КГБ. Мы видели, что такая тенденция к приватизации характерна для естественной эволюции любой группы «своих», так как речь идет об амальгаме традиционного и «проектного» соглашений. Следовательно, приватизация общественного пространства группами «своих», не важно, находящихся у кормила власти или нет, означает смерть еще до рождения институтов гражданского общества. Итак, тенденции к приватизации позволяют объяснить крайнюю нестабильность и постоянное разрушение институтов гражданского общества в постсоветских странах (рис. 31).

Рис. .31

Группа «своих» стремится приватизировать и материальные ресурсы, к которым имеют доступ ее члены. Ресурсы, к которым имеют доступ члены группы «своих», «приватизирующих» государство, значительно превосходят доступные остальным группам «своих» ресурсы.  В богатой природными ресурсами России контроль над добычей нефти и газа пополняет традиционный список ресурсов эксплуататорского государства: налоги и взятки. Государство, контролируемое группой «своих», никогда не рассматривает налоги как совершенный субститут взяток, так как последние исключают какой-либо контроль со стороны «чужих», т.е. членов других групп «своих». Государство обходит закон точно так же, как делают что его граждане для достижения частных целен. Вот, например, теневые тарифы, взимаемые представителями эксплуататорского государства сверх официальной таксы за услуги* (табл. 126).

Tаблица 126

Услуга или лицензия	Средняя «цена», в американских долларах	% предприятий, которые платили взятки
Регистрация предприятия	288	44
Визит представителя санэпидемстанции или инспектора пожарной охраны	67	23
Визит налогового инспектора	250	21
Установка телефона	1071	100
Аренда помещений (за 1 кв. м в месяц)	26	39
Лицензия на экспорт	643	43
Лицензия на импорт	133	50
Таможенное декларирование (% от стоимости)	5	48
Банковский кредит в рублях (на выгодных условиях), %	В	38
Банковский кредит в валюте {на выгодных условиях). %	23	53

Таким образом, уровень коррупции может служить неплохим индикатором действительной величины общества. Чем выше уровень коррупции, тем «меньше» общество, каким бы ни была его роль в геополитической игре. Согласно этому критерию, постсоветские страны

значительно менее продвинуты на пути к «большому» обществу, чем

многие другие. Таблицы 127 (с оценкой уровня коррумпированности государственных чиновников в % от общего числа контрактов частного бизнеса с государством⁹) и 128 (с оценкой этого же уровня в абсолютных цифрах от 1 — минимальная коррупция до 10 — максимальная¹⁰) иллюстрирует арьергардные позиции постсоветских стран на пути модернизации.

Таблица 127

Постсоветские страны	65
Страны Магрибз (Алжир. Марокко, Тунис1	50
Страны Восточной Европы	40
Страны Латинской Америки	39
Страны Среднего Востока	36
Страны Западной Европы, США и Канала	12

Таблица 128

Место	Страна	Место	Страна
1	Финляндия (минимальный уровень коррупции)	46	Бразилия
2	Дания	49	Чехия
3	Новая Зеландия	50	Колумбия
17	США	54	Египет
20	Германия	56	Турция
23	Франция	73	Казахстан
28	Эстония	81	Россия
29	Италия	83	Украина
31	Венгрия	84	Азербайджан
35	Уругвай	89	Уганда
38	Литва	90	Нигерия
45	Польша	91	Бангладеш (максимальный уровень коррупции)

Восприятие государства как особой группы «своих» людей, как мафии позволяет глубже понять причины экстраординарного дуализма в отношении постсоветских люден к своему государству. С одной стороны, наблюдается глубокое недоверие к институтам легальной власти и их игнорирование. Хотя результаты приводимых в табл. 129 опросов не вполне сравнимы между собой, они свидетельствуют о тенденциях к отторжению институтов государства.

Более того, если в «большом» обществе недоверие к одному из институтов государства не исключает доверия к другим (в результате дифференцированного характера доверия, см. раздел 2.4), то в России наблюдается недоверие к государственным институтам « целом. «Демократия не требует, чтобы индивиды доверяли всем институтам, но она предполагает, что они считают возможным доверять по крайней мере тем институтам, которые способствуют защите их интересов»¹¹. В «маленьком» обществе не выполняется даже это последнее условие.

Таблица 129

Государственный институт	1993*	1998**	2000***	Германия****
Армия	62	33	48	х
Суды	40	16		х
Милиция	27	14		х
ФСБ	38	18	24	х
Телевидение	36	27	х	56
Президент	33	5	48	67
Профсоюзы	24	11	х	37
Муниципальные органы	21	13	х	х
Парламент (Совет Федерации /Государственная Дума)	20	11,5/9	13/х	55
Политические партии	7	х	х	13-41
Банки	х	5.5	х	22

* % доверяющих тем пли иным институтам (Rose R., «Distrust as an Obstacle lo Civil Society» П Studies in Public Policy, n°226, 1994, p. 14).

*              * % тех, кто скорее доверяет тгим институтам (Мансуров 13. [под ред.]. Указ. соч., с.9).

*** % позитивных ответов на вопрос «В какой мере тог или иной институт заслуживает доверия ?» («Пять месяцев с Путиным» II http://www.polit.ru, 13.06.2000, данные ВЦИОМ).

**** _% имеющих позитивное восприятие того или иного института (Die Zeit, 30 Jeit 199Н, S. 12, данные Fricdricli-Ebcrl-Sti flung no западным землям Германии).

С другой стороны, государство само действует по тем же правилам, что используются россиянами для организации их повседневной жизни. Выражаясь аллегорически, государство — своего рода двойник «маленького» общества, двойник-монстр (double monstrueux). «Двойник-монстр воплощает собой все то, к чему каждый человек одновременно и стремится, и испытывает отвращение, чего он хочет достичь и от чего избавиться»¹². Постсоветские люди с ненавистью относятся к государству, потому что оно воспроизводит логику группы «своих» и поэтому рассматривает граждан как «чужих». Но в то же время постсоветские люди неспособны избавиться от такого государства , в котором материализуется их собственный образ жизни, их собственные взгляды и поведение. Навязанную или рассогласованную власть следует признать обратной стороной любого «маленького» общества. То есть такое государство становится идеальным «двойником-монстром» «маленького» общества.

В данном контексте мы можем позволить себе сделать несколько ремарок относительно феномена нынешнего Президента РФ Владимира Путина. Использование термина «феномен» отнюдь не случайно, ибо широкая поддержка действии Президента никак не связана с ошутимыми на уровне повседневной жизни результатами проводимой им политики. Владимир Путин был избран Президентом, так и не представив внятной экономической, политической или социальной программы (да и до сих пор такая программа не была предложена). Вопреки этому более двух третей россиян (69% в апреле 2000 г., 7i% в мае 2000 г., 75% в феврале 2001 г.¹³) лично доверяют своему Президенту. Однако ошибочно объяснять такое беспрецедентно высокое доверие харизмой лидера, так как только 3% россиян испытывают восхищение его личностью. Доминирующее в общественном сознании отношение к Президенту можно свести к следующей фразе: «Я не могу сказать о нем ничего плохого» (табл. 130 с ответами на вопрос «Как вы определите свое отношение к В. Путину?»). 49% россиян не испытывают никакого беспокойства относительно близости нынешнего Президента к «семье» предыдущего, Б. Ельцина, и зависимости от этой группы «своих» (табл. 131). Как обвинять другого и том, чем пользуются в своей повседневной жизни? Перед лицом парадоксального доверия к главе государства нам остается лишь предположить, что объяснение заключается в колебаниях между стремлением быть похожим па пего и ненавистью. «Он такой же, как и мы» (32% россиян чувствуют симпатию к своему Президенту, ср. латинское слово sympatia, означающее «факт испытывания тех же чувств»)¹⁴. Впрочем, дуальный характер отношения к Президенту неизбежно рано или поздно проявится, и доверие к главе легальной власти быстро уступит место ненависти, как это произошло с предыдущим Президентом.

Таблица 130

Чувство	Март 2000 з.	Май 2000 з.	Сентябрь 2000 з.	Ноябрь 2000 з.	Январь 2001 г.	Март 2001 г.
Не могу сказать ничего плохого	34	35	33	36	41	34
Симпатия	29	28	25	31	29	32
Настороженное, выжидательное	14	18	13	11	12	13
Нейтральное, безразличное	11	8	12	11	10	10
Ничего хорошего	5	3	9	4	4	4
Антипатия	2	1	1	1	1	1
Восхищение	3	3	3	4	2	3
Затрудняюсь сказать	4	4	2	1	3	3

Хотя социально-экономическая программа Президента не была четко сформулирована и обсуждена в ходе публичных дебатов, его действия позволяют предположить, что он воспринимает проблемы «разорванного» общества под углом тенденций к регионализации и «разрыву» имперской России. Учитывая такую специфику восприятия, следует ожидать либо дальнейшего укрепления властной пертн-

Таблица 131

Беспокоит пи вас, и если да, то в какой мере то, что В Путин тесно связан с «семьей» Ельцина?	Март 2000 г	Июнь 2000 г.	Август 2000 г.	Октябрь 2000 г.	Декабрь 2000 г.	Февраль 2001 г.
Совершенно не беспокоит	17	20	31	21	32	27
Не могу сказать, что боспокои i	21	21	29	26	21	22
В какой-то мерс беспокоит	29	34	20	28	24	26
Очень беспокоит	26	21	15	20	17	20
Затрудняюсь сказать	7		5	5	6	5

кали на основе авторитарной власти¹⁵, что вполне впишется в циклы российской истории (после господства раннего соборного идеала, умеренного раннего авторитарного идеала и идеала раннего компромисса, сменившихся во время эпохи Б. Ельцина), либо к поиску нн- ститутов-«посредннков» между государством и «маленьким» обществом. Учитывая специфику правил игры, которые исповедует эксплуататорское государство, и значительную зависимость от международных финансовых и сырьевых рынков (Россия является одним из крупнейших заемщиков), поиск посреднических институтов может свестись к копированию чилийской модели образца 70-80 годов или некоторых элементов китайской модели 80-90-х годов. В этих странах рынок играл роль субститута гражданского общества как механизма социальной п политической интеграции (рис. 32). Подчеркнем, что речь может идти о локальном и международном, по не национальном рынке. Возникновение национального рынка в рамках «маленького» общества исключено, как мы показали выше¹⁶. Иначе говоря, складывающаяся на сегодня ситуация не дает оснований надеяться на прекращение колебании между авторитаризмом и локализмом, навязанной и рассогласованной властью.

Рис. 32